Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 33

. Текст «Повести» дает описание любопытной сцены, которая вскоре произошла в Орде. Кавгадый приказал вывести Михаила с колодой на вые «в торгъ»; там, «созва вся заимодавца» при большом стечении народа, он поставил его перед собою на колено («величаше бо ся беззаконный, — прибавляет повесть, — яко власть имыи на праведнем») и «многа словеса изрече досадна на него», а «по сем» говорил ему о «Цареве обычае» и «царском гневе». Эта сцена должна была иметь, очевидно, показательное значение: автор свидетельствует, что в то время «съехалось бѣ множество людей отъ всѣхъ язык и сшедшесь тоу зряху» тверского князя; не даром один из присутствующих сказал, обращаясь к нему: «видиши ли се, колико множество народа стоит, видяще тя в таковой оукоризнѣ: а преж слышаще тя, царствующа в свои земли…[289] Под г. Тетяковым — «минувши всѣго роды высокые Ясьские и Черкаские, близ ворот желѣзных» (т. е. Дербента) — Михаила убили[290]. По словам повести, перед убиением князя «Кавгадый вхождааще къ царю и исхождааше со отвѣты на убиение блаженаго»[291]. В какой же мере печальная участь Михаила явилась результатом интриги князя Юрия и вообще можно ли допустить, что московскому князю принадлежала инициатива в разыгравшихся политических событиях? Источники, как мы видели, едва ли допускают такое понимание. В Орду Юрий был вызван ханским послом. Все переговоры с Михаилом — и вначале у Костромы, и затем под Тверью — вел не Юрий, а Кавгадый. К новгородцам, как мы видели, приезжал татарин Телебуга. Московская летопись говорит, что Михаила Тверского «убилъ царь Озбякъ в ордѣ» (Симеон. л.). Тверская летопись говорит, что в Орде «вадили» на князя Михаила Юрий и Кавгадый, но и она указывает, что «начал пиком всего зла» был Кавгадый (Рог. «летописец»). Но всего показательнее оценка роли князя Юрия в тверской «повести», составленной современником событий — лицом, сочувствующим Михаилу и свидетелем его смерти в Орде: Юрий Московский, согласно рассказу новости, является орудием в руках татар. Эта оценка роли Юрия невольно остановила внимание знаменитого автора исследования о «Древнерусских житиях как историческом источнике»: «Но любопытно, — пишет Ключевский, — что соперник его (Михаила) Юрий Московский остается в тени и не на него направлено тверское негодование автора. Юрий с низовскими князьями — орудия татар, невольная жертва ордынской жадности и особенно треклятого Кавгадыя, всего зла заводчика. Такое отношение тем более любопытно, что Москва в начале ХІV в. не была еще окружена в глазах общества блеском, прикрывавшим много, и сам автор не скрывает подробностей, не согласных с его отношением к действующим лицам рассказа»[292].

Вернувшись на великое княжение, Юрий в своей великой княжеской деятельности действительно играет роль орудия ордынской политики, т. е. верного слуги хана, блюстителя ордынских интересов.

Не прошло и года после возвращения Юрия из Орды, как к нему приехал «посол» Байдера («и много зла учиниша въ Володимери»)[293]. По прибытии Байдера Юрий поехал в Ростов — очевидно, в связи с какими-то требованиями Орды: в Ростове, по сообщению летописи, появились «злии Татарове»[294]. Из Ростова он проехал в Новгород, где сидел уже его сын Афанасий, посланный туда еще из Орды[295], а в Ростове между тем вспыхнули волнения и население изгнало из города прибывших татар[296].

На следующий год в Катин приехали «Гаянчаръ Татаринъ съ Жидовиномъ длъжникомъ» и «много тягости оучинили Кашину»[297]. Вопросы уплаты ордынского «выхода» опять таки вызвали выступление великого князя Юрия. Со всей силою Низовскою и Суждальскою Юрий «събрався въ Переяславли, хотя к Кашину ити, Михайловичи же князь Дмитрий съ братнего съ Тфѣрскымъ полкомъ и съ Катинскымъ противу ему изыдоша къ Волзѣ и доконча мир межи ими владыка Андреи и разыдошася»[298].

Военная экспедиция сделала свое дело; Михайловичи, очевидно, рассчитались с кредитором и обязались, согласно условию, вскоре уплатить определенную сумму выходного серебра: в том же году зимой Юрий взял («ноимавъ») «сребро оу Михайловичевъ выходное по