Монголы и Русь. История татарской политики на Руси - страница 39

Мы упоминали, что после второго раздела территории «великого княжения Владимирского» московский князь (Семен Иванович) делал попытку вернуть Нижний Новгород и Городец в свое ведение. Обстоятельства, казалось, благоприятствовали: но смерти Узбека на престол, перешагнув через трупы своих братьев, вступил Джанибек[339]. И хотя московский князь хотел использовать свои связи с местным боярством, попытка его вернуть Нижний-Новгород и Городец встретила в Орде, несмотря на происшедшие там перемены, решительный отпор. В 1343 г. оба князя поехали в Орду, причем Семена Ивановича сопровождали нижегородские и Городецкие бояре, чтобы в Орде перед ханом держать руку московского князя. Тем не менее хан решительно стал на сторону суздальского князя. Нижегородское княжение осталось за ним. Бояре же подверглись жестокому наказанию за измену своему новому князю: они были «выданы» Константину, приведены в Новгород «въ хомолъстѣхъ», их «имѣнье» было конфисковано, a «самѣхъ» — прибавляет летописец, — повелѣ казнити по торгу водя»[340]. Мы видим, таким образом, что татары боятся усиления кого-либо из русских князей за счет других и стремятся приводить их силы в равновесие.

«Традиционной политикой татар, — писал Маркс, — было обуздывать одного русского князя при помощи другого, питать их раздоры, приводить их силы в равновесие и не позволять никому из них укрепляться»[341].

И в отношении татар к Твери многое станет понятным, если мы поймем, что орда стремилась «приводить силы князей в равновесие». После бегства и многих лет отсутствия Александр приехал в Орду и получил свою отчину — Тверь, а на следующий год, когда Александр прибыл вторично, Узбек отпустил его из Орды «великим князем» тверским: тверской князь впервые выехал из Орды с титулом великого князя тверского[342]. В Твери, как свидетельствуют известия 40-50-х гг., создалось свое местное «великое княжение». Но в отношении к Твери Орда сохраняет осторожность. Не так давно было время, когда Тверское княжество являлось самым сильным на русском Северо-востоке. Отсюда понятны черты двойственности политики Орды в отношении Твери. Есть некоторые признаки, что Александр вернулся из Орды в сопровождении ордынской знати. Лично Александр не казался хану, невидимому, опасным до того момента, когда начались осложнения с Литвою и подготовка к походу на Смоленск, вошедший в союз с Гедимином. Без сомнения, Александра вновь вызвали в Орду в связи с предстоящим походом, причем на тверского князя, по словам тверской летописи, «клеветали»: убийство было совершено перед походом; ни один из тверских князей в походе не участвовал; убивал Александра Товлубий — очевидно, тот самый Товлубий, который был послан под Смоленск. Могли опасаться и новых вечевых волнений в городе: память о восстании 1327 г. была еще свежа. Только такими опасениями можно объяснить, что Калита (очевидно, в угоду или по приказанию хана) снял тверской колокол с церкви св. Спаса в Твери и перевез в Москву (ср. под 1327 г.: «и удариша в колоколы и сташа вѣчием»). Ясно, что Калита хотел воспользоваться благоприятным моментом, чтобы поднять значение Москвы и унизить Тверь. Но Орда не изменила своей политике. Иначе нельзя объяснить, почему Тверь при новом князе Константине сохраняет самостоятельность, не подпадает под власть Москвы. Не случайно тверская летопись отмечает, что тверской князь (Константин) «слил колокол болши святому Спасу»[343]. Мы не видим даже, чтобы тверские князья действовали вместе с великим князем владимирским в общем предприятии: в числе участников похода на Торжок они, например, не упомянуты. Когда умер Узбек и на царство сел Джанибек, тверской князь (Константин) поехал в Орду отдельно от московского и ранее его («переже») вместе с Константином Суздальским, Константином Ростовским и Васильем Ярославским[344]. Со смертью Семена Ивановича Джанибек передал великое княжение Владимирское московскому князю Ивану (брату Семена). Но кандидатура Ивана Ивановича не считалась бесспорной: вопрос, о других кандидатах, во всяком случае, возникал