Моральное сознание и коммуникативное действие - страница 14
переданное мнение, произне сенное утверждение, данное обещание или отданный приказ; будь то выражаемые намерения, желания, чувства или настроения, — тот всегда должен принимать перформативную установку. Эта установка допускае чередование позиций третьего лица, или объективи рующей установки, второго лица, или правилосообра зующей установки, и первого лица, или экспрессивной установки. Перформативная установка позволяет взаимно ориентироваться на те притязания на значимость (в отношении истинности, нормативной правильности правдивости высказывания), которые говорящий вы двигает в ожидании приятия или неприятия со стороны слушателя. Эти притязания вызывают на критическую оценку, чтобы интерсубъективное признание того или иного из них могло послужить основанием для рационально мотивированного консенсуса. Общаясь друг с другом в перформативной установке, говорящий и слушатель участвуют в то же время и в выполнении тех функций, благодаря которым в ходе их коммуникативных действий воспроизводится и общий для них обоих жизненный мир.
Интерпретация и объективность понимания
Исли сравнить установку третьего лица у тех, кто просто говорит, как обстоят вещи (такова, в частности, >i тдповка ученых-исследователей), с перформативной унаповкой тех, кто старается понять то, что им говори юя (такова, в частности, установка интерпретато-рои), то на поверхность выступят методологические последствия изысканий, проводимых в герменевтичес-1ом измерении. Позвольте мне указать на три важнейших следствия герменевтического образа действий.
Во-первых, интерпретаторы отказываются от преимуществ привилегированной позиции наблюдателя, iuk как они сами, по крайней мере виртуально, оказы-ишогся вовлечены в обсуждение смысла и значимости высказываний. Принимая участие в коммуникативных действиях, они в принципе приобретают тот же ста-■ ус, что и те их участники, чьи высказывания они хотят понять. У них нет больше иммунитета по отношению к позициям приятия или неприятия, занимаемым искушенными людьми или дилетантами; они включаются в процесс взаимной критики. В рамках виртуального или актуального процесса взаимного общения невозможно a priori решить, кому у кого следу-pi поучиться.
Во-вторых, принимая перформативную установку, интерпретаторы не только покидают привилегирован-п ю позицию по отношению к своей предметной обла-III, перед ними встает еще и вопрос, как преодолеть оптекстную зависимость своих интерпретаций. Они не могут быть заранее уверены в том, что и сами они, I их испытуемые исходят из одних и тех же основных допущений и практик. Универсальное предпонимание I срменевтической ситуации со стороны интерпретатора
допускает проверку лишь по частям и не может подпасть под сомнение в целом.
Столь же проблематичным, что и вопросы о неангажированности интерпретаторов в вопросах значимости и об освобождении их толкований от контекстной зависимости, является то обстоятельство, что язык повседневности распространяется на недескриптивные высказывания и некогнитивные значимостные притязания. В повседневной жизни мы гораздо чаще сходимся (или расходимся) во мнениях о правильности действий и норм, о соразмерности оценок и ценностных стандартов, а также об. аутентичности или искренности са-моизъявления, нежели во мнениях об истинности пропозиций. Поэтому знание, которое мы применяем, когда кому-либо что-либо говорим, является более объемлющим, чем строго пропозициональное знание, соотносимое с истиной. Чтобы понять то, чтб им говорят, интерпретаторы должны овладеть знанием, притязающим на более широкую значимость. Поэтому корректная интерпретация не просто истинна, подобно пропозиции, передающей существующее положение дел; скорее, следовало бы сказать, что корректное толкование совпадает со значением интерпретируемого, которым заняты интерпретаторы, соответствует ему или его эксплицирует.
Таковы три следствия из того обстоятельства, что «понимание того, что говорится», требует участия, а не одного лишь наблюдения. Не следует, стало быть, удивляться тому, что любая попытка основать науку на интерпретации приводит к затруднениям. Главное препятствие состоит в том, каким образом символические выражения могут быть измерены с такой же надежностью, что и физические феномены. В середине 60-х годов Аарон Сикурел дал образец добротного анализа, преобразующего контекстно-зависимые символические выражения, значения которых интуитивно понятны, в I пердо установленные» данные.