Моральное сознание и коммуникативное действие - страница 15

Трудности здесь можно шести к тому, что все подлежащее пониманию в перформативной установке должно быть преобразовано в личные, допускающие констатацию с позиции третьего лица. Необходимая для интерпретации перформатив-н ин установка, хотя и допускает регулярные взаимопе-|н ходы между установками первого, второго и третьего лица, однако в целях измерения она должна быть подчинена единственной из них, а именно объективирующей установке. Другая проблема состоит в том, что в речь, констатирующую факты, закрадываются ценностные суждения. Эти трудности можно свести к тому, что 1еоретические рамки, в которых проводится эмпирический анализ повседневного образа действий, должны Гнить концептуально связаны с относительными рамками, в которых повседневность интерпретируется самими ее участниками. Их интерпретации связаны, однако, е притязаниями как на когнитивную, так и на некогни-I миную значимость, в то время как теоретические предложения (пропозиции) соотносятся только с истиной. Поэтому Чарльз Тейлор и Алвин Гоулднер приводили убедительные аргументы против возможности нейтральных в ценностном отношении языков в области понимающих наук об обществе.^>7 Эта позиция находит поддержку со стороны представителей самых различных философских школ, в аргументах Виттгенштейна, Куайна, Гадамера и, конечно же, Маркса.

^>6CicourelA. Method and Measurement in Sociology. Glencoe, 1964; нем. изд. 1970.

^>7Taylor Ch. Interpretation and the Science of Man I Review of Metaphysics. 1971. 25. P. 3—51; на нем. яз.: Erklarung und Interpretation in den Wissenschaften vom Menschen. F. a. M., 1975.

Короче говоря, любая наука, которая позволяет объективировать значения в качестве части своей предметной области, должна учитывать методологические последствия, связанные с принятием на себя интерпретатором роли участника, — не «придающего» значения наблюдаемым вещам, но долженствующего эксплицировать уже «данные» значения объективаций, которые можно понять только исходя из коммуникативных процессов. Эти последствия как раз и угрожают той независимости от контекста и ценностной нейтральности, которая представляется необходимым условием объективности теоретического знания.^>24>

Должны ли мы отсюда заключить, что позиция Гада-мсра должна быть принята также и в отношении социальных наук, и в самих этих науках? Наносит ли интерпретативный поворот смертельный удар по строго научному статусу всех необъективистских подходов? Должны ли мы придерживаться рекомендации Рорти и уравнивать социальные науки не только с науками о лухе, но и вообще с литературной критикой, с поэзией и религией, и даже просто с разговором образованных людей? Должны ли мы признать, что науки об обществе в лучшем случае могут кое-что добавить к нашей образованности, — если предположить, что они не Оудут заменены чем-либо более серьезным, например, нейрофизиологией или биохимией? На мой взгляд, среди представителей социальных наук бытуют три основные реакции на все эти вопросы. И если мы будем |>|делять притязания на объективность от притязаний на применение объясняющей способности, то сможем отличить «герменевтический объективизм» от «радикальной герменевтики» и «герменевтической реконструкции».

Некоторые представители социальных наук умаляют драматические последствия, вызванные проблемой ин-I српретации, возвращаясь к своеобразной теории понимания как вчувствования. Эта теория в конечном счете мого, нового н исполненного созидательной силы. Такая потребность возникает и при вполне тривиальных встречах с тем, что нам несколько менее знакомо. Под микроскопом этнометодологии даже самые привычные черты повседневной жизни превращаются в нечто чужеродное. Эта прямо-таки искусственно порождаемая потребность в ин-|ерпретации вполне нормальна в случае социальных наук. Герменев-шка не закреплена за сферой благородного и неконвенционального; войствеиное Рорти аристократическое понимание герменевтики не подходит по меньшей мере для методологии социальных наук.

основывается на том допущении, что мы в состоянии переместиться в сознание другого человека и отсоединить толкование его высказываний от исходной позиции ин-терпретатора-герменевтика. По моему мнению, этот выход закрыт с тех пор, как Гадамер подверг убедительной критике теорию вчувствования у раннего Дильтея.