Море синеет… - страница 13

Но в остальном с провизией у меня обстояло неплохо даже по время продолжительного перехода через Тихий океан. На островах мне всегда удавалось найти лавчонку и пополнить запасы продуктов. Отсутствие свежего мяса я восполнял свежей рыбой, во всяком случае в зоне пассатов, где ночью летучке рыбы натыкались на паруса.

После каждой ночи, кроме лунных, я собирал урожай свежей рыбы, вытаскивая ее из шпигатов у подветренного борта. К мясным же консервам я почти не прикасался.

16 июля около полудня "Спрей" отдал якорь в Апиа, административном центре Самоа. Вместо того чтобы тотчас отправиться на берег, я натянул над палубой тент и просидел там до позднего вечера, наслаждаясь мелодичным пением жителей Самоа.

Потом со стороны берега появилась пирога, в которой сидели три молодые женщины. Оказавшись у борта "Спрея", прелестный экипаж поднял весла. Одна из женщин после традиционного приветствия "Талофа ли!" ("Привет тебе, вождь!"), спросила:

— Шкун из Амелика?

— Привет вам, — отозвался я и ответил, — да.

— Ты плыть один?

— Да, — снова ответил я.

— Не верю. С тобой были другие люди, ты их скушал. Ее спутницы засмеялись этой шутке.

— Зачем ты так далеко плыл? — поинтересовались они.

— Чтобы услышать ваше пение, миледи, — сказал я в ответ.

— О, талофа ли! — воскликнули мои гостьи и принялись петь.

В числе тех, кого встретил в Апиа Слокам, была миссис Роберт Луис Стивенсон. Она пригласила моряка в Ваилими, дом, в котором она жила и в котором Роберт Луис Стивенсон написал столько произведений. Капитан Слокам был большим поклонником писателя. Нетрудно представить себе его радость, когда миссис Стивенсон подарила ему четырехтомную "Лоцию Средиземного моря". Хотя лоция вряд ли могла пригодиться Слокаму, подарок был для него очень ценным: то была одна из самых любимых книг знаменитого писателя, которые он имел обыкновение перечитывать, когда им овладевала страсть к путешествиям. Миссис Стивенсон сделала дарственную надпись на форзаце первого тома и поставила свою подпись.

Не в пример многим кругосветным путешественникам XX века Слокам, покинув Самоа, направился к берегам Австралии. Он оставил за кормой острова Фиджи и южнее Новой Каледонии попал в весьма крепкий шторм; по-видимому, начинался период штормов. Правда, погода не баловала его и сразу после ухода с Самоа. Во время этого жестокого шторма "Спрей" был замечен французским почтовым судном, которое по прибытии в Сидней сообщило морским властям, что шлюп "основательно треплет". В действительности же палуба "Спрея", целого и невредимого, была сухой, в то время как "пассажиры пакетбота ходили в салоне по колено в воде". Общеизвестно, что тяжелое паровое судно во время шторма качает сильнее, чем небольшой парусник. Парусное судно взлетает на волнах во время сильного волнения, а на крупный пароход обрушиваются сотни тонн воды.

И все же Слокам с обычной для него скромностью значительно преуменьшает трудности на пути в Ньюкасл. После непродолжительного отдыха он пошел на юг и сутки спустя был в Сиднее. Слокам и его "Спрей" произвели сенсацию. В Сиднее, как и в других портах (за исключением Пернамбуку), в которые он заходил, с него не потребовали уплаты портовых сборов. Иначе было в Мельбурне. Правда, взимая там по 6 пенсов с каждого посетителя своей яхты, он вскоре собрал нужную сумму — 6 шиллингов 6 пенсов. Читая между строк, можно понять, что старый капитан считал невежливым брать с него какие-либо сборы!

"Приближалось лето, и сиднейская гавань пестрела разноцветными парусами яхт. Некоторые суда подходили, чтобы взглянуть на потрепанный штормами "Спрей", кружили возле него. В Сиднее меня встретили словно старого друга. В течение нескольких недель шлюп неоднократно менял место стоянки, и не раз его посещали разные славные люди.

Распространенный в Сиднее тип яхты — это широкий шлюп, с огромной площадью парусов. Но такие суда нередко опрокидываются, потому что здешние яхтсмены носятся словно викинги. В Сиднее я видел самые различные суда, начиная от великолепных паровых катеров и парусных тендеров и кончая шлюпками и гичками, на которых местные жители катаются по заливу. Здесь у каждого есть свое судно. Если какой-нибудь молодой австралиец не в состоянии купить яхту, он строит ее сам, и обычно так, что не стыдно показать людям. В Сиднее "Спрей" стряхнул с себя лоскутный огнеземельский грот и облачился в новое убранство — подарок коммодора Фоя. Мой шлюп был даже назначен флагманом Летучей эскадры залива Джонстона во время регаты, которую ежегодно устраивают сиднейские колумбы. Они разрешили "Спрею" участвовать в ней, решив в конце концов, что он представляет свой собственный клуб и в пылких по-австралийски, хотя и не слишком утонченных выражениях, воздали моему шлюпу должное.