Моряк из Гибралтара - страница 22

Я произносил эти прекрасные речи с таким воодушевлением, что больше не видел никого вокруг. И все же я знал, что, когда буду смотреть в ее слепые от слез глаза, ни за что не смогу сказать ничего подобного: Но неважно, ведь речь уже произнесена; она подкрепила меня в сознании несправедливости жизни и смерти.

Кончилась самба. К столику, за которым я сидел, подошли четыре молодые девушки. Очень быстро я выбрал одну из них, ту, которая смотрела на меня. Опять заиграла музыка, на этот раз плохо исполняемый блюз. Я пригласил ее танцевать. Я должен был спросить ее кое о чем.

— Вы случайно не дочь Эоло, который держит гостиницу на той стороне реки?

Нет, это не она.

— Я рад, что нашел вас здесь,— сказал я,— мне так одиноко.

Она казалась польщенной. Я был единственным французом на танцах.

— Когда вы вошли, я сразу поняла, что вы ищете молодую девушку, с которой можно было бы провести вечер,— сказала она.

Я не возражал ей.

— Я один. Я приехал сегодня.

— Понимаю. Совсем один в Италии?

— Да.

Вероятно, я чувствовал бы себя более одиноким, если бы на другом берегу реки, в номере маленькой захолустной гостиницы, не спала она, тоже одинокая. Однако я более одинок. Ведь она любит меня, а я ее нет. Но расставание с кем бы то ни было всегда противоестественно. Я прожил с нею много ужасных дней. И знаю, что никто не сможет заменить мне ее, что, как это ни парадоксально, союз таких несовместимых друг с другом людей, унылый и нелепый, вдруг показался мне естественным.

— Я не люблю одиночества,— сказала девушка.

— А я, можно сказать, не так уж и одинок. Со мной здесь моя жена. Сейчас она спит в гостинице. Но мы собираемся расстаться.

Танец закончился. Мы сели рядом возле бара. Она задумалась.

— Это всегда очень трудно,— осторожно произнесла она.

Я видел, что она сгорает от желания задавать мне вопросы, но из скромности ждет, что я сам заговорю. Должно быть, она из тех девушек, кого интересуют душещипательные истории.

— Она хорошая,— начал я,— и красивая. Мне не в чем упрекнуть ее. Но мы не созданы друг для друга — в этом все дело. Подобное случается со многими.

Когда он вернется в Пизу, думал я, я останусь в Рокке у старого Эоло. Поеду в Сарцану смотреть, как приходят старые трамваи. Это как раз то, что я собирался делать. Я больше не хотел ни на что смотреть издали. Лето в самом разгаре, и я не желал пропускать его теперь. Мне не надо возвращаться во Францию, потому что отпуск заканчивался. Пусть бы постояла знойная жара; в ней есть какая-то особая прелесть, которой я не чувствовал раньше.

Стоит ли писать начальству в Министерство колоний по поводу пропорциональной пенсии? Такое письмо нелегко составить, но, надеюсь, что солнце, море и река подвигнут меня на это. Скоро мы займемся подводной охотой и целых два дня будем нырять в реке. Затем стану дожидаться следующей субботы. В Рокке теперь я знал старого Эоло. Останусь здесь и познакомлюсь еще с кем-нибудь. Я не должен больше оставаться один, одиночество тяготит меня, ведь может произойти все что угодно. Я хорошо знал себя. Я слаб и способен на малодушный поступок.

— Вы не слишком-то разговорчивый,— заметила девушка.

— Наверное,— ответил я,— мне немного грустно из-за этой истории.

— Понимаю. А она знает, что вы собираетесь бросить ее?

— Я говорил ей один раз. Но сомневаюсь, чтобы она приняла это всерьез.

Рокка и лето помогут мне. Он тоже поможет. А себя я боюсь как чумы. Уже много лет за мной утвердилась репутации слабовольного человека.

— Так бывает всегда,— сказала девушка, в плохое никогда не хочется верить. Наверное, вы часто говорите ей то, что потом не исполняете.

Мне было просто разговаривать с ней. Все могли судить о том, что происходит со мной, о моей трудной ситуации. Впрочем, ведь я не рассказывал ничего особенного, только мою личную историю.

— Нет, я думаю об этом с самого начала, с тех пор, как познакомился с ней, но сказал ей об этом только один раз.

— В таком случае она должна поверить.

— А она не верит.

Она задумалась. Если и было в ее жизни что-то серьезное, так это любовные истории.

— Тогда что же она думает?

— Она думает, что это просто манера говорить с ней.