Московский импрессионизм - страница 7

В Москве мы остановились, как мне объяснили, у моего дяди, в радушной, веселой семье, где я впервые отчетливо увидел, что отношения между мужем и женой могут быть отличными от тех, которые есть между моими родителями. Не хуже и не лучше, просто — другие. Далее, познавая Москву (нам показывали столицу «по программе», как говорил мой дядя), я окончательно понял, что москвичи — это особые люди, что я не похож на них. Мой московский импрессионизм, что касалось человеческого плана, заключался, за вычетом частных впечатлений, в том, что москвичи — светились. (Сейчас для меня слова о том, что «люди светятся» — не более чем клише; но в том возрасте я еще не знал никаких штампов.) Еще мне показалось, что москвичи любят ездить в метро, ходить по мостовым; часто поют и смеются, взявшись под руки, и очень любят гостей. А сам город Москва смотрелся существом женского рода и все же отдаленно напоминал мой родной город-мужчину, если на последний смотреть сквозь любимую янтарную ручку (была у меня такая, довольно распространенная для того времени перьевая ручка — с толстым четырехгранным черенком из янтаря).

…«Янтарное» впечатление: маршрутное такси, вечер, почти ночь. На заднем сиденье, видимые только мне, а может быть, не только мне — трое: два парня и девушка. Один из парней и девушка — заодно. Третий из них — обиженный, лишний. (Все это не тяжело, почти полушутя). «Обиженный» отворачивается, смотрит в темное окно. Двое заединщиков шушукаются, улыбаются, поглядывают на него и коротко целуются. Иные отношения, иная жизнь. Это — столица. Я — провинциал.

На одном из милицейских постов, когда до Москвы оставалось несколько десятков километров, нас остановили. Пока мой водитель предъявлял документы и показывал содержимое багажника, я решил немного размяться, и тоже вышел из машины.

— Все нормально, — сказал инспектор, — возвращая документы. И добавил уже неофициальным тоном, попросил: — Подбросьте до Москвы коллегу! — и указал на мнущегося рядом парня лет двадцати пяти, в джинсовом костюме и кроссовках, с сумкой через плечо.

Мой водитель угрюмо кивнул и указал парню на место рядом с собой. Из этого разумелось, что моей персоне предстояло сменить переднее сиденье на заднее. Впрочем, я не сильно удивился. Во-первых, хозяин барин, а во-вторых, я уже кое-что знал об отношении «барина» к случайным попутчикам. К тому же, из всего следовало, что, допуская меня к сыркам, которые, наверняка, и в этот раз лежали в положенном месте, мне уже доверяли. Это скрашивало некоторую досаду от недобровольной передислокации.

По облику новый пассажир больше всего походил на студента. Но жилистая шея с острым выдающимся кадыком, искушенность во взгляде и спокойная обстоятельность в уверенных движениях подсказывали, что перед нами человек, чей социальный статус уже предусматривает багаж приличного образования и достаточно высокой жизненной, в том числе спортивной, тренированности.

— Москвич? — задал свой вопрос водитель, как только мы вновь поехали.

— Ага! — откликнулся парень с той открытой радостью, которой положено быть ответной. Но внимательнее посмотрев на профиль водителя, добавил: — Живу в Москве, так точнее.

Водитель несколько раз коротко взглянул на меня через зеркальце, — приглашая, то ли в свидетели, то ли в заговорщики.

— Давно живешь?

— Лет пять.

— Достаточно, — многозначительно заключил водитель.

Парень пожал плечами:

— Смотря для чего. Если для того, чтобы разбогатеть, то маловато. Я имею в виду нормальных людей.

— Из этого можно заключить, — сказал водитель, борясь с сарказмом, — что ты еще небогатый. Кстати, инспектор сказал что-то насчет коллеги. Чьего коллегу он имел в виду?

 Парень несколько смутился, оглянулся на меня и сказал:

— Своего.

Установилось неловкое молчание, которое прервал парень:

— Я хочу уточнить насчет оплаты: сколько вы просите до Москвы? — вопрос, заданный парнем, прозвучал бодро и почти беззаботно.

— Вообще-то, товарищ милиционер, я не прошу, а… Словом, у меня на этом отрезке пути жесткая такса… — (он назвал сумму).

— Вообще-то, господин водитель, — миролюбиво парировал парень, — со мной можно продолжать, как и начали, на ты. Вы гораздо старше меня. А насчет оплаты — никаких проблем, я согласен.