Московский импрессионизм - страница 8
— Какие великодушные и покладистые у нас московские блюстители правопорядка! Даже на милиционеров не похожи. — Водитель красноречиво глянул на гражданскую одежду парня.
— Я предпочитаю, чтобы люди не знали, где я работаю, — в прежнем тоне объяснил парень.
— Работа очень секретная? — заботливо поинтересовался водитель.
— Есть и секреты, но дело не в этом. У народа неоднозначное отношение к милиции.
— Это обосновано?
— Не всегда.
— Значит, иногда обосновано? — водитель улыбнулся моему отражению в зеркальце.
— Иногда — увы.
Мне показалось, что наш новый знакомый был из той породы людей, которые, несмотря на род занятий или удары судьбы, то есть несмотря ни на что, матереют только по прошествии заложенного в них природой срока. Для парня этот срок еще не настал. Несмотря на миролюбивую внешнюю неприступность, его можно было поймать на пустяке, раззадорить интонацией, легко спровоцировать вопросом. Возможно, многие фрагменты его характера были еще как из пластилина, и попади он в добрые руки, из него получился бы отличный, завершенный индивид. Наверно, понятное мне было доступно и водителю, в вопросах которого вскоре убыло сарказма, а недоброжелательность исчезла вовсе, уступив место чуть ли не отеческой иронии:
— И все потому, что бедные! От бедноты все напасти в милиции. И коррупция, и… вероломство!
— Не только в милиции! — он повернулся ко мне, призывая в свидетели. — Кстати, милиционеры тоже люди.
— Ты, если не секрет, откуда родом? — чувствовалось, что водитель согласился обращаться с парнем попроще. Возможно, так он боролся с некоторым волнением, которое, в той или иной степени, внушают стражи правопорядка людям, находящимся за рулем.
— Волгоградский.
Это слово парень произнес с сильным волжским выговором, с мягким «г»: «Вылхахратский».
Водитель предположил дальнейший ход событий:
— И в Москву подался, в милицию…
— Уверяю вас, в Москву подаются не от хорошей жизни. В ней несладко, но в провинции еще хуже, — это вы и без меня знаете. Я, когда пошел в авиационное училище, мечтал стать летчиком, нравилось. А потом, когда окончил, распределился в часть, увидел всю бесперспективность: летаем мало, горючего нет, зарплата никудышная, семейные мучаются — жилья нормального нет. Какое это будущее! Друзья позвали в московскую милицию. Попробовал, прижился.
— Но ведь и в милиции зарплата не очень… Чем живете?
— Честно? Людям помогаем!.. — на лице парня появилась тень, как мне показалось, издевательской улыбки.
Я почувствовал, что сейчас начнется акт трагикомедии, в которой интригующим началом явится не поиск истины, а вопрос: чья маска лучше. Я решил не вмешиваться, тем более что трудно было высказывать свое суждение при такой скорости беседы, походившей на словесное фехтование.
— Например? — продолжал наседать водитель.
— Ну, например, гражданин нарушил что-то несущественное.
— Так! — кивнул водитель, выказывая азарт.
— И ему, если подходить официально, грозит довольно приличный штраф.
— Знакомо!
— Мы решаем вопрос приватно. Он нас за это благодарит, допустим, суммой в десять раз меньшей, чем грозящий штраф…Ну, это та же схема, которая присутствует в ваших взаимоотношениях с автоинспектором, — вы знаете. Так и во всех милицейских структурах, только формы и размеры сумм разные.
— По-нят-но! — Водитель потянул не только слово, но и потянулся всем своим большим телом, откинулся на сиденье. Руки буквально уперлись в руль. Я заметил, что он изменился лицом, побагровел. Но, борясь с собой, спросил, изобразив спокойствие:
— А как у вас там с совестью, с порядочностью?
— В милиции, как и везде, всякие люди попадаются.
— Да что вы! Неужели?
— Конечно!
— И в чем это сказывается? Опиши какого-нибудь… подонка.
— Пожалуйста, — как ни в чем не бывало продолжил парень. — Классический случай. Бывает, что с клиентом договаривается один из нас троих, находящихся в наряде. Получил на всех, допустим, пятьсот, а нам сказал, что триста…
— Вот негодяй! — водитель рубанул ладонью воздух. — Как земля носит! И как же вы с таким поступаете?
— Устраиваем что-то типа товарищеского суда…
— Молодцы!
— …А если товарищ не понимает, то создаем такие условия, что он уходит.