Мост на реке Бенхай - страница 8
О первом этапе намеченной поездки — бывшей французской крепости Дьенбьенфу — мы все еще спорим. Я досаждаю не только Диню, ио и Хоану (как председателю иностранной комиссии Союза писателей) просьбой дать мне автомашину вместо запланированного самолета. Доказываю обоим: я же ничего не увижу с воздуха!
Динь и Нинь единодушно возражают против машины: «Путь автомашиной до Дьенбьенфу очень труден и мучителен. Непривычный к нему человек может поплатиться здоровьем. Очень немногие европейцы ездили туда на машине, но среди них не было ни одной женщины!..»
Я не очень-то верю Ниню и Диню, хотя они повторяют мне, что европейки, побывавшие здесь после войны, ездили на машине только в ближние к Ханою районы Дельты. Он имеет в виду советскую журналистку, польскую художницу и румынскую артистку.
А мне хочется пойти по иному маршруту: дальше, глубже в джунгли, хотя бы это и было стократ тяжелее. Не для того я приехала во Вьетнам, чтобы ограничиться давным-давно изъезженными трассами! Трехдневная поездка на машине в Дьенбьенфу — это как раз путешествие через горы в джунгли, через бурные потоки, по автономной зоне народностей таи и мео… Нет, от этого я ни за что на свете не откажусь!
Выражение лиц моих вьетнамских друзей свидетельствует, что они не доверяют моим силам. Я вижу это по их улыбкам — скептическим, но неизменно вежливым. Черт возьми! Как доказать им, что кроме выдержки и здоровья у меня уже накопился определенный опыт путешественника? Я дважды была в Корее, где бродила по знаменитым Алмазным горам, долго находилась в горах Кавказа, немало поездила по Центральной Азии…
«Но все же стоит твердыней Гренада…» Просто счастье, что у меня теперь надежный союзник — Хоан. Правда, вчера он тоже пытался отговорить меня от поездки в Лаокай и Чапа — местности в джунглях, вблизи китайской границы. Но потом мне как-то удалось его переубедить. Он отложит работу над начатой еще в прошлом году большой повестью и поедет со мной, как обещал еще в Варшаве. Он гарантирует Диню, что я, говоря языком моих детей, «не надломлюсь».
А пока я знакомлюсь с повседневной жизнью Ханоя.
После осмотра парков и аллей, буддийских пагод и берега Малого озера, после долгих прогулок по оживленным улочкам старой, торговой части города европеец невольно оглядывается вокруг. Ему чего-то явно не хватает в пейзаже вьетнамской столицы. Но я лично уже знаю: здесь не видно почти никаких промышленных предприятий, обычно составляющих неотъемлемую часть таких крупных столиц, как Москва и Париж, Берлин и Будапешт, Прага и Варшава!
В Ханое никогда не было промышленности. Мирослав Жулавский, первым из поляков приехавший во Вьетнам, очень метко охарактеризовал Ханой как бывшую столицу колониального режима, центр французской администрации, город торговли и… воинских гарнизонов. «Единственным, надлежаще развитым промыслом здесь является сфера обслуживания, — пишет автор книги «Красная река» в своем путевом дневнике, озаглавленном «Бамбуковые щепки». — Дело обслуживания развернуто чрезмерно. На рынке не видно никаких товаров местного производства… И вся экономическая структура города отражала лишь структуру колонизаторского режима. Обитатели «чудесных кварталов» получали огромное жалованье, немалые колониальные надбавки, а также занимались крупным компрадорским бизнесом. Жители же так называемых туземных районов жили на гроши, получаемые за работы по обслуживанию, или мелкой торговлей. Единственными крупными промышленными объектами в Ханое были электростанция, железнодорожные мастерские, пивной завод и завод по производству сельтерской воды…»
Меня взволновала история Ханойской электростанции. Однажды вечером ее рассказали мне товарищи, некогда работавшие там. Ныне они вошли в состав руководящего актива.
— Предприятие наше было собственностью французской акционерной компании «Societe Indochinjoise d’Electricite» Мы не будем излагать вам ее историю. Ведь вас интересует прежде всего 1954 год, да? Здесь тогда работало около четырехсот человек… Среди коллектива дирекция электростанции густо насадила агентуру «Сюртэ» — французской тайной полиции. Но шпикам не уда лось раскрыть подпольных групп Сопротивления: каждая из них действовала обособленно. В случае провала одной вторая могла продолжать свою деятельность… Не было ни радио, ни газет. Мы устно передавали друг другу вести о победах нашей армии, и прежде всего об успехах кампании под Дьенбьенфу. Если же нам удавалось раздобыть что-либо из подпольной прессы, особенно газету «Кыу Куок» (некоторое время ее редактировал сам Хо Ши Мин), то каждый ее номер, каждая ее страница прочитывались многими нашими людьми… Долго, но тщетно боролись мы с дирекцией за возможность умыться после работы или за устройство на предприятии хотя бы сносных уборных. Добивались мы и того, чтобы обыск женщин-работниц после смены поручался женщинам-вахтерам. Наши работодатели стали более податливыми лишь после того, как с фронта начали поступать неблагоприятные для них сводки. Мы сумели тогда отстоять нашего товарища, рабочего по имени Ба. И люди тут увидели, что с нами вынуждена считаться даже всесильная дирекция..