Моторы заглушили на Эльбе - страница 42

— Скорее к реке! — скомандовал лейтенант. Он видел, как Антоненко и Савин сползли под обрыв, но на месте оставался еще один боец, Лейтенант узнал Тарарина и повторил команду. Тот лежал без движения. Решив, что сержант мертв, Гольденберг тоже побежал к реке.

Гитлеровцы уже поняли, что русских осталось совсем немного, но подниматься все же не решались. Обрыв какое-то время скрывал от них то, что происходило на берегу. Когда же они увидели разведчиков, плывущих к восточному берегу, разом вскочили на ноги. И в этот момент, словно из-под земли, перед гитлеровцами во весь рост поднялся Николай Тарарин. Со словами: «Советские воины в плен не сдаются!» — он бросил одну за другой две гранаты. И тут же свалился под обрыв. Собрав последние силы, отполз и лег на песок рядом с телом лейтенанта Гончарова. Левую руку откинул в сторону, а правую с зажатой в кулаке гранатой подвернул под себя — прикинулся убитым. Решил; «Будут брать — погибнем вместе».

Но гитлеровцы почему-то долго не показывались на берегу: очевидно, брошенные гранаты охладили их пыл.

Не поднимая головы, Николай наблюдал за рекой. Бойцы уже были на середине реки, их уносило вниз. И вдруг впереди плывущих разорвался снаряд, второй позади — открыла огонь вражеская артиллерия. Затем столбы воды поднялись там, где уже еле заметными точками маячили над водой головы его товарищей, тех, ради кого он остался на этом берегу. Николай невольно зажмурил глаза, а когда открыл их вновь, на воде, в том месте, где, казалось, и во мраке увидел бы своих, была зеркальная гладь…

В следующую минуту Тарарин услышал шаги и громкую немецкую речь. Он замер. Гитлеровцы! Сколько их было, сержант не видел: он, как и прежде, лежал лицом к воде. Через минуту Николай ощутил острую боль в боку от сильного удара сапогом и услышал короткое: «Капут!». Затем шаги удалились. Эти несколько минут показались Тарарину вечностью.

Он продолжал неподвижно лежать, глядя широко открытыми глазами на реку. Ждал ли все еще помощи оттуда? По правде сказать, об этом не думал. В мозгу стучала лишь одна мысль: «Жив! Жив, черт возьми!»

Сгущались сумерки. Тарарин перевернулся на спину и посмотрел на Гончарова. «Сапоги сняли. Мародеры!..»

Теперь уже Николай настолько поверил в свое неожиданное спасение, что, забыв о раненой ноге, попытался подняться. Но тут же застонал от резкой боли, опустился на песок. «Что делать? Были бы доски, связал бы плотик и поплыл. А чем связать? Можно разорвать гимнастерку… Это мысль!» Сняв гимнастерку и связав ее концы, он пополз по берегу в поисках сухой травы. Срывал все, что попадалось под руку. Наполнив мешок, Николай занялся больной ногой: на место перелома, ниже колена, наложил толстые стебли бурьяна и туго обмотал их полосками нательной рубахи. Получилась импровизированная шина. Николай брючным ремнем привязал к животу «спасательную подушку» и сполз в воду. Вода быстро просочилась сквозь «шину», нога отозвалась нестерпимой болью. Тарарин закусил от боли губу, на минуту перестал грести. Но потом выругался и со злостью, что было силы стал работать руками, гребя туда, где, как он предполагал, был наш берег. Впрочем, очень скоро обессилел. Течение подхватило его и понесло в сторону от того заветного места, куда Николай стремился всеми своими помыслами. Через какое-то время его прибило к берегу. «Остров!» — догадался сержант, вспомнив, как в ту первую ночь их лодки течением пригнало именно сюда. Из последних сил Тарарин выбрался из воды, упал на песок и потерял сознание.

…Сержант Григорий Шумигай и его товарищи, отошедшие к реке правее, оказались не замеченными гитлеровцами: те были поглощены преследованием группы лейтенанта Гольденберга. Разведчики видели трагическую гибель боевых друзей, которых уже в воде накрыли вражеские снаряды. Шумигай сказал:

— Лучше погибнуть в рукопашной схватке на земле, чем вот так, беспомощным, барахтаться под огнем в воде. Дождемся темноты, а там видно будет, что делать.

С наступлением ночи группу Шумигая разыскал рядовой Головенский, вместе с двумя бойцами доставивший на лодке продукты и боеприпасы. А самое главное — он принес весть о наступлении полка.