Мой ангел-вредитель - страница 5
Мог бы и не напоминать! Кровавую бойню с участием родителей, где он присутствовал семилетним мальчишкой, вампир помнил так же хорошо, будто она произошла вчера. Безумное лицо матери, бурые пятна на ее любимом светло-бежевом платье; перегрызающий горла и ломающий хребты отец; земля, залитая темной дымящейся кровью – всё это долгие годы преследовало его в кошмарах.
- Твой дружок, разумеется, об этом знает, - констатировал ставленник Деметра. – Маги не поленились досконально изучить наши вредные привычки, а ему, говорят, повезло с наставником... Да, маги против жестких разграничений. Заносчивые, самовлюбленные, ничтожества, сующие носы туда, куда не следует, не в состоянии понять всей опасности объединения! Почему до вас никак не дойдет, что панибратство запретили не из-за чьей-то минутной прихоти? – охваченный пафосом князь ударил кулаком по столу. – Мир развивается по наилучшей из всех тенденций: наша численность стабильно растет, их численность стабильно падает. Настанет день, когда умрет от старости последний маг, а гибель последнего вампира совпадет только с гибелью планеты. Вот где настоящая разница! Эти недоумки собственноручно пилят сук, не потрудившись слезть с него!
Йевен мысленно с ним согласился. Рождаемость – больная волшебная мозоль. Те, кто хоть с каплей мозгов в голове, всячески способствуют демографическому кризису, а поддерживают численность в основном ведьмы-подростки, любители заглянуть "на чай", первые встречные и генетические казусы. Какой уж тут естественный прирост? Скорее, неестественная убыль.
- Магам никогда не сыграть с нами на равных, - продолжал рассуждать Борис. – Они либо по ту сторону крепостных стен, либо на коленях, иначе никак. Панибратство же ведет к хаосу. Им оно дарует ложные надежды, а нам – повод освободить место над камином. Теперь понятно, племянничек?
- Понятно, дядюшка. Знаешь, почему мы с ним сблизились? – неожиданно спросил Печорин. – В смысле, помимо годов чудесных, халявного хавчика и неоплатного долга? Мы оба ищем компромиссы. Не приспосабливаемся, нет. Мой образ жизни вообще трудно назвать здоровым или общественно-полезным. Просто со-су-щест-ву-ем! Слово страшное, но смысл – в жизни бок-о-бок. В равенстве, Бориска! Попробуй, поставь его на колени, и я посмотрю, как у тебя получится. Это вы у нас неземные и вечные, а мы обычные. Копайтесь сами в вашей бессмертной песочнице...
Князь поднял белую ладонь, и Йевен умолк.
- Я умываю руки. Поступай, как знаешь, но помни: пока ты жив, наследства тебе не видать. Тут уж «или-или».
- К наследству прилагаются большие неприятности, - протянул Печорин. – Оно мне не нужно. Я вышел из игры двадцать лет назад, и возвращаться теперь было бы, по меньшей мере, странно. Нет, - повторил он, - я пас.
- Как знаешь. Это всё, что нам требовалось выяснить, можешь быть свободен. Приглядывай за дочерью Ирен, она унаследовала все лучшие черты своей матери... Ах да, - «вспомнил» Рейган, - ты вроде бы хотел о чем-то попросить?
Йевен понимающе ухмыльнулся.
- Сколько будет стоить вольная для Федьки?
- Много, дорогой мой, много. Федор служил мне еще при царице Анне.
- Подумаешь, каких-то триста лет! Ему на пенсию пора, дешевый мой, он устал быть твоим личным клоуном. Отпусти холопа, княже, а лицензию я ему сам добуду.
- Не вспоминал двадцать лет и вдруг, нате вам, вспомнил, - проворчал князь.
- Ты обещал Федьке вольную еще до моего ухода, - парировал Йевен. – Не ожидал увидеть его здесь, вот и не думал!
- Я, кажется, достаточно четко обозначил свою позицию, - холодно сказал Борис. – Федор останется здесь.
Печорин взвился, готовый отстаивать Федькину свободу с ятаганом в зубах. Подходящий ятаган как раз висел рядом на стене – только руку протяни.
Алёна примиряюще коснулась мужниного локтя.
- Отпусти Федьку с Йеней, любимый, - ласково пропела она. – Зачем он нам, сам посуди? Вечно болтается под ногами, проходу не дает. Распевает: «Боже, Царя храни», и потом вся квартира мучается от головной боли. Отпусти.
Впервые за долгие годы Борис не знал, что ответить жене.
- Молчать, женщина, - подсказал Йевен, - твой день Восьмое марта.