Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика - страница 17
Он казался таким храбрым и взрослым, и я мечтал быть похожим на него. Конечно, я не хотел, чтобы меня подстрелили, ранили или убили, но мне казалось, что это так здорово, уметь заряжать ружье как Сэм — так, словно для тебя это пара пустяков. Для младшего брата все, что делает старший, кажется замечательным. Когда я был маленьким, то смотрел, как Сэм доит Старуху Прю, восхищался им и думал, какой же он умный. А потом, когда я подрос и наступила моя очередь учиться доить корову, я понял, что в этом нет ничего замечательного, это просто тяжелая работа, от которой болят руки. Поэтому я мог сообразить, что быть солдатом тоже не здорово — это наверняка очень тяжелое занятие. Но я все равно завидовал Сэму и хотел подрасти, чтобы тоже сделать что-нибудь выдающееся.
Время шло, война продолжалась. Иногда газеты писали о победах повстанцев, иногда — о победах тори. Все казалось очень запутанным, и статьи только сбивали нас с толку. Трудно было понять, кто побеждает на самом деле, потому что обе стороны заявляли о своих победах. Отец говорил: «Повстанцы чертовски глупы. Как они думают одолеть всю британскую армию?! Они могут разбить небольшие отряды, но как только начнутся по-настоящему ожесточенные бои, британцы просто задавят их своей массой… В общем, в результате не выйдет ничего хорошего, только люди зря погибнут».
Иногда ополчение проходило через Реддинг, и тогда офицеры повстанцев заходили в таверну выпить кружку пива. Они никого не трогали, выпивали пиво и уходили. Я стоял у дверей, провожал их взглядом и думал: «Если бы я был солдатом, в какую из армий я бы вступил?» У британцев были красивые мундиры и новые до блеска начищенные ружья, но в то же время не было боевого духа, который присутствовал у повстанцев, сражавшихся с могучей британской армией.
Наступила весна, и однажды утром в апреле 1776 года в таверну заглянули мистер Хирон и Том Воррап, который выполнял поручения мистера Хирона по доставке писем. За окном накрапывал дождь, а у нас в камине горел огонь. Отец чинил сиденье для стула, я ему помогал. В доме было уютно и тепло.
Отец прекратил работу.
— Доброе утро, мистер Хирон, — сказал он.
Отец всегда был с ним вежлив. Мистер Хирон закончил Тринити-колледж в Дублине и стал оценщиком земли. Его избрали в Генеральную ассамблею Хартфорда[22], но патриоты прогнали его оттуда потому, что он был тори. Хирон был богат, но никто не знал, откуда у него такие деньги. У него было много слуг.
— Доброе утро, Лайф, — сказал он отцу и затем, заметив меня, добавил: — Доброе утро, Тим.
— Доброе утро, сэр, — сказал я.
— Твой сын — умный мальчик, Лайф. Такой же, как и Сэм. Надеюсь, он по-прежнему ходит в школу.
Отец покачал головой:
— Я бы хотел, чтобы он учился, но мне тяжело обходиться без него в таверне.
Мне самому, однако, не очень-то хотелось возвращаться в школу. Я считал себя не глупее Сэма, но мне было не так интересно в школе, как ему. Мне нравилось решать задачи и примеры, но я не испытывал никакой любви ни к правописанию, ни к изучению Библии и заучиванию псалмов.
— Сэр, Сэм умнее меня, — возразил я, чтобы не показаться нескромным.
— Когда я смогу обойтись без Тима, то, конечно, отправлю его учиться дальше, — сказал отец, — но пока он нужен мне здесь.
— У него есть способности. Я бы смог сделать из Тима оценщика земли — при условии, конечно, что он будет усердно заниматься. Я могу взять его в ученики на год или даже на два, когда он еще немного подучится арифметике.
Быть оценщиком земли очень хорошо. Можно заработать кучу денег. Отец говорил, что оценщики земли всегда знают, как заключить хорошую сделку на землю, и богатеют за счет спекуляций. Но с другой стороны, я не очень-то хотел опять ходить в школу и тем более учиться с усердием.
— Я не знаю, так ли я умен, — возразил я, продолжая разыгрывать скромность.
— Ты умный мальчик, Тим. — Мистер Хирон сел за стол. — Не сходишь ли ты за кружкой пива для меня и Тома?
Том Воррап не сидел рядом с мистером Хироном, потому что был простым индейцем, а стоял, прислонившись к стене. Я достал три кружки с полки, наполнил их пивом, поставил на стол и снова занялся сиденьем.