Мой дом — не крепость - страница 17
— Евгений Константинович.
— Да-да. Так вот, я не видела вас на конференции. Где вы были?
Худые щеки Ларионова потемнели.
— Представьте, я вас тоже не видел, — сказал он напряженным голосом.
Стало совсем тихо. Евгений Константинович еще гуще покраснел, почувствовав, что теперь он — в центре внимания. Только физик, как всегда невозмутимый, что-то подсчитывал на логарифмической линейке и записывал карандашом в толстую клеенчатую тетрадь.
Макунина удивленно вскинула брови. Лоб ее пересекли от переносицы вверх две строгие надменные морщинки. Учителя по опыту знали: ничего доброго это не предвещает.
— Что значит «не видели»?
— Вы не заметили меня, я — вас.
— Ну, знаете, у меня нет времени шутить!
— Я не шучу, — постепенно успокаиваясь, сказал Евгений Константинович. В конце концов пора ему было привыкнуть к бестактности этой женщины. Не все же воспитывались в институтах благородных девиц. — Вы, по-видимому, сомневаетесь, был ли я на конференции? — продолжал он таким тоном, как будто объяснял нерадивому ученику нечто само собой разумеющееся. — Я был, вы можете навести справки. Скажем, по регистрационному листу. Или у директора школы, в которой я работал до перевода к вам: я сидел рядом с ним. В шестнадцатом ряду, если мне не изменяет память.
— Если понадобится, наведем справку. А вы зайдите ко мне в кабинет после занятий!
Она величественно повернулась и, высоко подняв подбородок, выплыла из учительской.
Евгений Константинович не считал себя неуживчивым, но отношения его с Макуниной не заладились с первого дня их знакомства.
Перевели его в эту школу две недели назад по его же просьбе, в связи с переменой квартиры. И все это время Ираида Ильинична, его непосредственное начальство, завуч по учебной работе, действовала ему на нервы своей несдержанностью, апломбом и высокомерием.
Когда он впервые вошел в ее кабинет вместе с директором, Семеном Семеновичем Варнаковым, маленьким, сухоньким человечком с добрыми утомленными глазами, он еще не знал, что завуч Макунина и та женщина, которая не впустила свою дочь ночевать и наступила ему на ногу в темноте лестничной площадки, — одно и то же лицо. Так что никакой предвзятости с его стороны не было. И все же Ираида Ильинична сразу не понравилась Ларионову.
— Наш новый словесник. Евгений Константинович, — представил его директор. — Прошу любить и жаловать…
— Садитесь, — кивнув, сказала Макунина.
Варнаков спросил о каких-то сводках и ушел, оставив их одних.
Ираида Ильинична сидела за необъятным письменным столом, на котором царил образцовый порядок. Аккуратные стопки книг и журналов, новенькая шестидневка, перекидной календарь на подставке из органического стекла и такой же чернильный прибор — массивный, с часами и граненым стаканом, оперенным тонко очиненными карандашами. Все это вместе взятое и холодно-официальный вид самой Макуниной создавало в кабинете атмосферу тусклую и казенную.
Ни улыбки, ни приветливого слова — все уныло и неприступно, от холодных кресел, обитых коричневым тисненым дерматином, до ее замороженных глаз.
— Почему вас перевели к нам?
— Я здесь получил квартиру. Ездить на другой конец города, где я раньше работал, неудобно…
— А может, что-нибудь такое было, а?.. — она сделала в воздухе неопределенное движение пальцами, как будто взяла триоль на воображаемой клавиатуре, и бросила на него подозрительный взгляд.
— Что вы имеете в виду?
— Ну… конфликтик с учениками, например. Или с дирекцией? И то и другое случается…
— Возможно. Но мне нечего вам сказать, кроме того, что я уже сказал.
— Хорошо. Оставим это. Позвольте мне задать вам несколько вопросов? Понимаете, мы несем ответственность…
— Сделайте одолжение, — теперь он узнал ее голос. Попытался подавить в себе возникающую неприязнь к ней и, улыбнувшись, добавил: — Спрашивайте…
Макунина вздернула подбородок, поправила крышечку на чернильнице.
— Как вы относитесь к последним романам Симонова?
— Вы — о трилогии?.. Разумеется, положительно. Пока это самое широкое и самое значительное полотно о минувшей войне…
Евгений Константинович даже немного растерялся. Что за странный переход? И зачем ей вдруг понадобился Симонов?