Мой друг, покойник - страница 18

стр.

— Посмотрите, господин Галлик, оно почти новое. Вы дадите за него фунт?

Но Джошуа Галлик неизменно отвечал:

— Два шиллинга…

Бедные женщины рыдали и рассказывали трогательные истории о безработных мужьях и маленьких больных детях. Но Джошуа Галлик неизменно повторял:

— Два шиллинга или забирайте свое проеденное молью барахло.

А ведь, чаще всего, муж действительно мерил шагами причалы Грейвсенда, пытаясь заработать несколько пенсов на хлеб и чай, а бедный малыш кашлял и хрипел в подвале Баттерси или Уайтчепеля.

Женщины брали два шиллинга и уходили с одними и теми же словами на устах:

— Да накажет вас Бог!

Или:

— Бог проклянет вас!

— Бог видит всё, негодяй…

Но Джошуа Галлик прикалывал к одеждам этикетку и плевал на Бога.


Когда виски открывает передо мной сказочную дверь Города Мечты, я вижу себя в комнате, наполненной чудесными музейными произведениями, вещами из больших магазинов и великолепными книгами. В огромном камине пылает дружеский огонь, я тону в мягком кресле-качалке, божественный напиток играет в резном хрустале, а на мраморной доске камина золотом высечена надпись:

«Бог накажет ростовщиков!»

Увы, все мое богатство заключено в этом Городе Миражей. Моя печка красна от ржавчины, а не от огня, а презрение мое не золотом сияет на полированном мраморе камина, а высечено в моем кровоточащем от боли сердце, и каждый вечер к Богу несется мольба, крик моей истерзанной и ненавидящей души: «Боже, накажи ростовщиков!»


Мужчина, который в тот вечер стоял перед Джошуа Галликом, вытер тяжелую слезу, вдруг скатившуюся к уголку его рта.

— Она умрет сегодня вечером, и мне хотелось бы повесить ей на шею эту цепочку с золотым крестиком — так умерла наша мать и наша бабушка. Это было бы для нее утешением… — И, вздрогнув, добавил: — А когда все будет кончено, я принесу ее обратно…

Джошуа Галлик вежливо ответил:

— Прекрасно, мистер… Уважение семейных традиций делает вам честь. Ваша сестра заложила эту цепочку за четыре шиллинга: вместе с процентами это составит, хм! посмотрим… два фунта и четыре шиллинга.

— Но у меня нет денег, — пробормотал молодой человек, — по крайней мере, сейчас…

— Поверьте, — любезно возразил ростовщик, — мне очень жаль, ведь я хорошо знаю вашу милую сестру, преподавателя музыки. Очень достойная девушка… Но в делах, видите ли…

— Послушайте, господин Галлик, я вернулся из Мексики. Это — дьявольская страна. Фортуна улыбалась мне, когда внезапная смена правительства и приход к власти враждебного мне диктатора в один час разорили меня. Я вернулся домой больным, без гроша в кармане, был репатриирован, как последний бродяга — и что же? Моя сестра, маленькая нежная Эдит, умирает. Я из тех, кто вернет себе состояние…

Джошуа Галлик воздел руки к небу — это небо было зеленым потолком, с которого висельниками свисали плащи, камзолы, пальто и костюмы.

— Я слишком стар, месье, и не желаю ставить на будущее…

— Вы проживете достаточно долго, чтобы получить от меня и цепочку, и проценты.

Но ростовщик энергично потряс головой.

— Я вам назвал сумму, месье. Два фунта четыре шиллинга — мое время дорого стоит.

Человек медленно снял с себя потрепанный плащ, но Джошуа Галлик жестом остановил его.

— За это я дам вам от силы четыре шиллинга. И остается…

Он не закончил фразы — взгляд его упал на руку просителя, где сверкнул драгоценный камень. Алчная улыбка осветила его лицо.

— Я все же человек не злой и хотел бы оказать вам услугу. У вас на правой руке кольцо. Я вижу, что это подделка, ужасная подделка, и она не имеет никакой ценности, но либо у вас есть сердце, либо его нет… Я хочу быть добрым… Давайте совершим обмен… Дайте мне кольцо, а я верну вам цепочку с золотым крестиком…

Ночь уже наступила. Газовая бабочка напрасно корчилась и свистела — ей не удалось осветить внезапно исказившееся лицо визитера. Впрочем, Джошуа Галлик и не смотрел на него, ибо не сводил глаз с кольца — тонкая змейка из коричневого металла обвивалась вокруг камня со странными красноватыми отблесками.

— Галлик, — медленно произнес мужчина, — вы сказали, что это кольцо не имеет никакой ценности?

— Беру Господа в свидетели, — воскликнул ростовщик.