Мой грешный пират - страница 23

Он широко улыбнулся.

Аланис вдруг ощутила нестерпимое желание отправиться туда и увидеть все собственными глазами.

– А в султанском гареме в Константинополе ты тоже бывал? – улыбнулась Аланис.

– Турецкий султан зорко охраняет своих жен, но я умудрился, украдкой заглянуть в его гарем. Что еще интересует вас, моя любопытная леди?

– Таверны Тортуги и впрямь такие шокирующие, как рассказывают? Я слышала, что женщины там за несколько монет раздеваются и голыми танцуют на столах.

Эрос расхохотался.

– Где ты слышала такие истории, Аланис? Мне не приходило в голову, что целомудренные молодые дамы обсуждают на светских приемах столь щекотливые темы.

– Мы порой и тебя обсуждали, как наиболее щекотливую тему.

– Меня? – Приложив к груди ладонь, он изобразил изумление. – Правильно ли я понял, что за чаем с булочками ты пережевывала со своими подружками темные черты моего характера?

– Ты подслушивал? – Аланис рассмеялась. – У тебя ужасная репутация, Эрос. Ведь слухи распространяются с молниеносной быстротой.

Он вскинул бровь.

– И что обо мне говорят?

– Укрепленные города, взятые ради выкупа, ограбленные корабли, нажитое мародерством состояние, убитые люди, женщины, которых…

Он провел губами по ее губам.

– Соглашусь, что без женщин не обходилось, но последняя превзошла их всех. Почему ты, умная, образованная и смелая, обрекаешь себя на существование, которое считаешь бессмысленным и бесполезным?

– Моя жизнь вовсе не бессмысленна и не бесполезна. В отличие от тебя у меня есть ответственность перед теми, кого я люблю.

– А те, кого ты любишь, ни разу тебя не подводили? – Он приподнял ее лицо. – Красавица, ни один мужчина в здравом уме не откажет такой женщине, как ты. Силверлейк – такой же мужчина, как я, но его сердце принадлежит другой. Почему он хочет жениться на тебе, если любит другую?

Прозорливость Эроса поразила Аланис. Высвободившись из его объятий, она устремила взор в окно.

– Тебе нужно поспать, – сказал Эрос. – Спокойной ночи. А я останусь здесь и не потревожу твоего уединения.

– Спокойной ночи, – ответила Аланис и исчезла за дверью спальни.

Сняв платье и переодевшись в ночную сорочку, она скользнула под одеяло и свернулась клубочком, зарывшись носом в подушку.

В дверь постучали.

– Войдите.

Эрос приоткрыл дверь, прошел в комнату и сел на край постели.

– Поразмыслив, я решил, что готов принять вызов.

Аланис села.

– Хочешь взять меня с собой?

– В Казбах, Тортугу, в любой уголок, куда пожелает твоя душенька.

Аланис лишилась дара речи от охватившего ее восторга.

– Едем со мной. Не пожалеешь.

Она вздохнула.

– Отправиться в Венецию с итальянцем весьма заманчиво. Италия, говорят, чудо из чудес.

Выражение его лица резко изменилось.

– Италия – единственное место, куда я ни за что тебя не повезу.

Его нескрываемое отвращение к родине Микеланджело и да Винчи, родине Эроса, поразило Аланис.

– А как же война? Ты по-прежнему будешь сражаться с французами?

Эрос улыбнулся.

– Полагаю, старый Луи какое-то время может обойтись без меня, как ты считаешь?

Аланис задумалась над его предложением. Отправиться с ним в плавание на несколько месяцев означало бы презреть все приличия. Уступить Лукаса Джасмин. Изменить свою жизнь в угоду мечте. Идея имела свои достоинства, но едва ли была осуществима. С другой стороны, разве она не сказала однажды, что стала бы исследователем дальних стран, если бы подвернулась возможность? Какая перспектива ждет ее здесь? Какие перспективы ждут ее дома?

– Ты можешь доверять мне. Я уйду завтра в полночь. У тебя достаточно времени обдумать мое предложение. – Эрос задул свечу, наклонился к ней, поцеловал в губы и вышел.

Аланис взбежала вверх по лестнице. Дверь в комнату Эроса была приоткрыта. Из щелки сочился слабый свет. Она вошла внутрь. Муслиновые занавески на окне зашуршали на ветру. Ставни встретили ее тихим поскрипыванием, но в комнате никого не было. Эрос ушел.

Она опустилась на кровать. По щеке скатилась слеза. Она опоздала. Последний шанс насладиться солнцем и свободой исчез вместе с Эросом с такой же внезапностью, с какой появился прошлой ночью. Он, должно быть, выскользнул в окно и залез на крышу. Даже не попрощался с ней. А ведь его рана еще не зажила.