Мой неожиданный сиамский брат - страница 14

— Значит, опасаются товарищи…чрезмерная нагрузка значит.. — Брежнев вытер платком глаза, слегка успокоившись, выпил чаю. Потом какой — то погрустневший обратился к собеседнику.

— Вот что Юра. На самом деле опасаться нечего, нет ни каких нагрузок… Мне уже не сорок, и даже не шестьдесят. Так только… хочется почувствовать себя мужиком…А Юля хорошая девушка, понимает меня старика, жалеет… Хотя, Юра, я чувствую себя с каждым днем все лучше. — Ильич замолчал, потом встрепенулся, заулыбался. — Хочешь, оставайся, вместе завтра на охоту пойдем кабана завалим.

— Леонид Ильич спасибо за предложение, но вы же знаете…врачи не разрешают — не дай Бог простужусь.

— Ну да, да…эх все мы были когда — то рысаками. — Ильич устало встал, тяжело, по-стариковски, пошел к двери.

— Все, я устал, уже поздно. До свидания, Юра. До свидания, Боря.

Андропов и Иванов распрощались и уехали в Москву, где их ждала практически бессонная ночь. Как в старые, почти забытые времена, о которых сегодня дважды напомнил товарищ Брежнев.

К нам на утренний рассол…[1]

Утро началось с водных процедур и бассейна. Ильич плавал минут сорок, нырял, фыркая от удовольствия, от неожиданно вернувшегося ощущения помолодевшего, полного сил и энергии тела. Потом была пробежка по парку, на которую генсек потратил еще полчаса. Закончил утреннюю зарядку контрастным душем. После легкого завтрака, не задерживаясь, Леонид Ильич взялся за работу.

Викторин испытывал чувство глубокого удовлетворения.

«Повезло мне, что Леня — генсек, да и большой любитель женщин. А окажись какая-нибудь пьянь или старушка замшелая … Тогда бы взвыл от такого попадания. Смотри, как старается. И даже подталкивать не надо. Главное, чтобы не слишком отвлекался на женские чары и не тратил на них все свое время. Дел у нас хватает — Родина ждет. Будем трудится на ее благо и подталкивать на это сиамского братика… Сибарит он все же, а не трудоголик, увы… Хотя от трудоголика я бы тоже взвыл, наверное. Одна работа и ничего кроме работы, причем не моей любимой…»

В десять часов приехал генерал Крючков. Невысокого роста, коренастый, с большой лысой головой, со слегка крючковатым носом на лице, украшением которого служили лишь умные внимательные глаза, из-за больших очков похожий на филина, начальник Первого Главного Управления КГБ (разведки) Викторину внешне не понравился сразу. Но Андропов ему доверял, да и сам Викторин помнил только, что, став преемником Юрия Владимировича на посту председателя КГБ, Крючков ничем себя не замарал. Разве что отсутствием инициативы, этакий, если подумать, Берия при Сталине, способный хорошо выполнять поставленную задачу, но растерявшийся при полной самостоятельности. Так что оставалось только думать, что Брежнев и Андропов лучше разбираются в своих подчиненных. Хотя Брежнев, честно говоря, хотел бы вместо Крючкова видеть другого человека, но и он не стал спорить с главой КГБ.

Генеральный и начальник разведки поднялись в библиотеку. Крючков сел на то же место, где сидел вчера его шеф, Ильич сел рядом и протянул лист бумаги.

— Владимир Александрович, вот фамилии людей из вашего ведомства и ГРУ, а также и кое-кто из гражданских. Это те, про кого я помню точно. Кто же знал, что всех «предателей» из органов надо помнить? В газетах и на телевидении говорилось все больше про олигархов и популярных певцов. А в то время, простите, про КГБ и разведку, я книжек почти и не читал, не увлекался, — Викторин развел руками и, улыбнувшись, продолжил.

— Но про этих помню очень хорошо. Они в свое время «прогремели». Про них много писали газеты, показывали передачи по телевидению. Если есть вопросы, задавайте…

Начальник ПГУ смотрел список и, видимо был потрясен, брови полумесяцем взлетели вверх от удивления.

— Леонид Ильич, что — и генерал Калугин? Полковник Гордиевский? Это же наши лучшие люди. Калугин наш самый молодой и перспективный генерал. Хотя в последнее время, что-то у него в работе не ладится…Н-да… Теперь многое становится понятным…

— Так, вот один из ваших комитетчиков, кто — сейчас уже не помню, писал, что Калугина завербовали еще в бытность пребывания его на стажировке в Колумбийском университете США. Помню, что где-то в пятьдесят восьмом — пятьдесят девятом годах. А Гордиевский вообще сволочь — перебежит в Англию, через пять лет, в восемьдесят пятом году. Завербован был МИ-6, в то время, когда работал в Торгпредстве в Финляндии. Его взяла шведская полиция на проститутке в бордели. Захотелось парню «сладенького», запретного. Вот и сгонял по-тихому из Финляндии в Швецию, развлечься. Там его англичане и подцепили на крючок… Вот еще один инженер… Толкачев, очень ценный кадр для ЦРУ. Они даже после того как, мы его взяли, добытые им документы пять лет переводили с русского. И главное, что характерно, сам предал. Скатился в рот ЦРУ, как колобок. Деньги, пачки сотенных купюр резиночками перетягивал. Такой аккуратный, бережливый, — Генсек едва сдержался, чтоб не выругаться матом. — Даже в библиотеке технической подменил учетную карточку, чтобы ни заметили, сколько читает. Американцы ему эту карточку специально в Лэнгли изготовляли, берегли эту гадину. Которая нам столько навредила, что целой его жизни не хватит для расплаты… Ну, в общем, повторюсь, что вспомнил — здесь все. Может потом, кого еще вспомню. Если удастся, конечно.