Мой неожиданный сиамский брат - страница 15

Крючков, убрал список в портфель, встал.

— Леонид Ильич нет слов, Ждем, если кого-то или что-то вспомните потом. Вы простите, что я так… просто потрясен. Тут каждое слово, каждая крупица информации на вес золота. Но как-то не верится…

— Ничего, ничего я понимаю, сам был в растерянности, — Ильич встал, прощаясь. — Давай, генерал, не теряй времени, бери в «ежовые» рукавицы этих гадов. Используй их на полную катушку.

Собеседники крепко пожали руки.

— Спасибо Вам, Леонид Ильич, — и вдруг, озорно подмигнув, генерал продолжил шепотом. — Родина «подшефного» не забудет.

Крючков уехал, оставив Викторина наедине с его соседом и размышлениями о том, почему в запомнившейся ему истории КГБ ничего не сделал для борьбы даже с явными предателями. Потеряло инициативу и послушно шло в фарватере курса партийного руководства? Или все же был заговор среди чекистов, о котором писали некоторые авторы. Викторин вспомнил даже одну статейку в газете «Аргументы и факты», в которой о наличии плана КГБ по смене строя писалось очень убедительно. Вроде как в высших кругах «чекистов» решили, что другого пути реформирования Союза нет. Потом он поделился с Леонидом Ильичом своими размышлениями, а заодно и опасениями из-за наличия довольно большого круга осведомленных о нем. Поспорили. Причем Брежнев приводил такие аргументы и говорил о таких фактах, которые Викторин просто не знал и не мог знать. В его время об этом молчали, как рыбы об лед и говорливые политики и говорливые журналисты… Постепенно Викторин успокоился и отправился отдыхать, сообщив «брату», что готов прийти на помощь в любой момент. В остальное время до следующей аудиенции Брежнев много читал, много звонил. Обзвонил, как уже давно было заведено, два десятка наиболее авторитетных секретарей обкомов. Поговорил с Машеровым, вызвал его для разговора в Москву. Петр Миронович, явно удивленный столь неожиданным приглашением, упросил Брежнева немного подождать, ссылаясь на неотложные дела в ЦК Компартии Белоруссии. Договорились встретиться чуть позднее, перед Пленумом ЦК.

Надо заметить, что уже давно было решено переместить Машерова на ближайшем Пленуме на место Косыгина. Ходили слухи, что Ильич неодобрительно относится к этому решению, ревнуя к популярности Петра Мироновича, как возможного преемника и кандидата на пост Генерального Секретаря ЦК. Но в действительности против перемещения его в Москву генсек отнюдь не возражал, поскольку не видел в нем соперника. Да и слухи о спланированном против Машерова покушении можно считать только слухами. Слишком много неожиданной импровизации в решениях Петра Мироновича в тот злосчастный день, которые просто не могли быть заранее просчитаны никем.

Немного позднее приехал начальник Главного Разведывательного Управления. Ему Леонид Ильич, уже имея опыт разговора с Андроповым, рассказал обо всем еще быстрее. Тем более, что генерал Петр Иванович Ивашутин был отличным аналитиком, к тому же имел великолепную память. Конечно, ему трудно было сразу поверить в реальность такой фантастики, но когда Викторин припомнил несколько рассказанных ему Рыбаковым в «той» жизни случаев из действий ГРУ за рубежом, генерал вынужден был признать, что «сказка стала былью». Поговорили весьма плодотворно, кроме предателей, начальник ГРУ получил также сведения о возможных действиях США и НАТО в ближайшее время. Потом Викторин взял управление в свои руки и почти час отвечал на вопросы Петра Ивановича.

После сдвинувшегося по времени из-за неожиданно долгого разговора с Ивашутиным, позднего обеда Ильич отправился на охоту. День продолжился удачно, генсек был счастлив. Тем более что и охота закончилась удачно, Брежнев лично подстрелил пару кабанчиков.

Вечером идиллия проживания в охотничьем домике «Завидово» была нарушена. На территорию охотничьего хозяйства, благополучно преодолев все посты охраны, въехала «чайка». Леонид Ильич, в этот момент благодушно отдыхал, расположившись на веранде дома с Юлечкой Чубарсовой и всей компанией товарищей по охоте. Громким контрабасом звучал густой, сильный голос Брежнева. Он был занят любимым после охоты делом — распределением, что Бог послал. А Высшие Силы сегодня не поскупились на охотничьи трофеи. Обе кабаньи туши щетинистой горой лежали друг на друге. Егеря разделывали туши кабанов на четыре части, передки и задки. Пальцем шеф указывал то на одну часть туши, то на другую.