Мой неожиданный сиамский брат - страница 50

— … вот эту контору мы и хотим тебе поручить. Потому что как правильно нас учил товарищ Ленин, из всех искусств для нас важнейшим является кино. Ты, как, Коля, согласен?

— Извините, Леонид Ильич, не понял, — ответил Месяцев. И опять увидел тот же непонятный взгляд Генсека. Который тут же сменился обычным, слегка озабоченным.

— Ты не болеешь часом? — озабоченно спросил Брежнев.

— Нет, нет, что вы. Просто неожиданно все это. Никак не соберусь…

— А-а. Тогда понятно. А я уж испугался. Смотрю, ты весь как-то напрягся и побледнел. Но ничего, ты главное не стесняйся. Мы тебе время на подлечивание дадим, и условия создадим. Обязательно мой прямой номер телефона получишь. Главное, что мы от тебя ждем — постараться повторить твои достижения шестидесятых, но на новом уровне. Нам надо много телевизионных и радиопередач, много новых фильмов. Но при этом нам нужны хорошие и увлекательные передачи, нам нужны отличные и интересные фильмы. А ты, кстати, что это ко мне на «вы»? Мы же с тобой старые друзья, так что переходи-ка на «ты». И так ты мне не сказал главное — согласен?

— Конечно, Леонид Ильич, согласен, — выдавил Месяцев.

— Ну, вот и хорошо, — усмехнулся Брежнев. — Как говорится, жених согласен, родители невесты тоже, осталось уговорить невесту. Но смотри, Коля. Задача у тебя очень и очень важная. Необходимо сделать наше телевидение и радио лучшими в мире. Как ты думаешь, что должно делать телерадиовещание?

— Задача телевидения и радио, по моему глубокому убеждению, — ответил Николай, — состоит в служении человеку труда, раскрытию его нравственной красоты, устремленности к возвышенной цели; в том, чтобы быть с ним — человеком — в постоянной взаимосвязи, а через него — со всем народом: его социальными слоями, этносами, поколениями…

— Это ты хорошо сказал. Только учти — не стоит это делать прямолинейно, как в шестидесятые. Народ сейчас иной, простая пропаганда им воспринимается в штыки. А у нас, понимаешь, привыкли агитки снимать и халтурить. Так что думай и думай, как все это изменить… Твоя задача — создать такие передачи и фильмы, которые ненавязчиво будут проводить эти мысли в массы. Не лозунгами, не прямолинейными агитационными фильмами в стиле «Большой семьи»[1]. Хотя, наверное, и такие нужны. Но в первую очередь фильмы должны быть захватывающими, интересными своей интригой, а не простым пересказом технологии литья стали и отбрасывания шлака. И еще… — генсек опять подвигал бровями. — Маловато у нас интересных фильмов о войне и военных. Даже про Великую Отечественную снимают плакаты. А уж про нынешнюю армию… А для молодой аудитории надо побольше фильмов о военных приключениях и интересной фантастики. Например, такой — генсек, хитро улыбнувшись, протянул будущему начальнику Гостелекинорадио стопку отпечатанных листов. — Мне тут, понимаешь, один товарищ рассказал увиденный за границей фильм. И мы с ним подумали, что если его переделать под наши реалии, то вполне можно и у нас снять. И название такое интересное — «Назад в будущее» и смысл в том, что каждый из нас, и все мы вместе творим свое будущее. Прикинь, кого можно будет взять из сценаристов и как это все переделать, чтобы интересно смотреть было и для наших зрителей подходило. Чтобы не хуже, чем «Семнадцать мгновений…» получилось. Ты же этот фильм смотрел? — Николай кивнул. — Во-от! По информации Гостелерадио только во время первого показа картину посмотрели более двухсот миллионов зрителей. Фильм настолько захватил наших людей, что во время её трансляции улицы городов пустели — все внимание жителей в это время было приковано к телевизионным экранам. Во время показа коммунальные службы фиксировали уменьшение потребления воды и электричества. Более того, мне тут Николай, ну Щелоков, — счел нужным уточнить Брежнев, — официально докладывал, что было отмечено значительное снижение уровня преступности по всей стране. Даже воры, жулики и бандиты с огромным интересом наблюдали, как Штирлиц выпутывается из коварных сетей врагов и как изящно обводит вокруг пальца начальника тайной полиции Мюллера, — воодушевление Леонида Ильича казалось искренним, но что-то мешало Месяцеву поверить в его полную искренность. Мешали, похоже, воспоминания о том, как с той же самой должности, на которую возвращают сейчас. Сняли, невзирая на все успехи, о которых сейчас вдруг вспомнили. Он неожиданно припомнил, как тогда Шелепина, считавшегося главой группы молодежи в ЦК и реальным претендентом на пост генерального секретаря, тот же Брежнев и сего соратники отодвинули на второстепенные роли. А его, Николая, считая сторонником Шелепина, отправили послом в далекую и никому не нужную Австралию. А потом его сняли и с поста посла в Австралии, а заодно выгнали из партии после гибели в автомобильной аварии нетрезвого молодого сотрудника посольской резидентуры КГБ Михаила Цуканова[2]. При полном невмешательстве этого же Брежнева.