Мой отец, его свинья и я - страница 8

— Извините за беспокойство, — сказала я, — но завтра вас здесь бросят.

— Что? — послышалось с кровати.

Это был голос отца. В этот момент зажёгся свет. В дверях комнаты стояла мать.

— Привет, — сказала я. — Я только хотела…

— Я тоже! — сказал отец, сидевший на краю кровати.

Кровать была пуста. И фотографии исчезли с ночного столика. Мать раскрыла шкаф. Там висели только плавки, которые мы купили пенсионеру для пляжа.

— Пенсионер, — сказала мать, — сбежал от нас. Как это бессовестно.

В десять я узнала, что мой отец — тайный агент. Мы ехали в Дрезден. Там жила кузина отца.

— Для этого, — объяснил мне отец, — нам придётся пересечь границу. Но бояться тебе нечего, я вас подстрахую.

— Супер, — сказала я.

Пока мы ехали, отец рассказывал о своих прежних переходах через границу. Однажды он ехал из Западного Берлина домой со своими однокурсниками. В багажнике у них было несколько чемоданов, потому что они собирались привезти из дома виноградный джем, яблочное ситро и свежее бельё.

— Пустые чемоданы, — рассказывал отец, — мы вложили один в другой, чтобы они занимали меньше места.

На границе их попросили выйти из машины и открыть багажник.

— Пограничник спрашивает: «Что у вас в чемоданах?», — рассказывал отец, подражая грозному рыку пограничника. — И что я ему отвечаю? — спрашивал он затем.

— Чемоданы, — скучающе сказала мать.

— Чемоданы! — повторил отец. — Чемоданы! Они, разумеется, решили, что их решили провести!

Каково же было их удивление, когда они открыли чемодан и обнаружили в нём другой, а в другом опять чемодан со следующим чемоданом внутри.

— Как в русской матрёшке, ну, вы знаете, что это такое! — сказал отец и засмеялся. Но тут же посерьёзнел. — На обратном пути, — сказал он, понизив голос, — нас приняли за террористов, причём западные пограничники.

— Из-за виноградного джема? — спросила мать.

— Из-за дедушкиной старой пишущей машинки, — сказал отец и таинственно посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

Между тем мы доехали до хвоста длинной автомобильной очереди. Отец остановил машину. Мы оказались рядом со смотровыми вышками, на которых были закреплены прожекторы, как на футбольном стадионе. Мне стало от этого всего ещё страшнее. Я жевала одну за другой конфеты «Мамба», а бумажки выбрасывала за стекло.

— На таких пишущих машинках, — сказал отец, — рафовцы[1] печатали свои листовки. Вот в чем дело.

Я набила рот конфетами «Мамба» и вспомнила про плакат «Разыскиваются», который видела на вокзале. Люди на этом плакате имели опасный, но и немного печальный вид. «Осторожно, они вооружены!» — предостерегал плакат.

— У пограничников в руках, — рассказывал отец, — были автоматы. Незадолго перед тем кого-то похитили. И когда они увидели эту пишущую машинку… — Отец сделал устрашающую паузу.

Сзади нам посигналили, я посмотрела вперёд. Там уже образовался большой просвет, и зелёный пограничник нетерпеливо махал нам, подзывая. Где же, подумала я, его автомат? Отец проехал вперёд и протянул пограничнику наши паспорта.

— Счастливого пути и приятного пребывания, — сказал тот и улыбнулся.

Отец поехал дальше.

— Это, — сказал он, — какое-то необычайное везение. Ну да, с короткой стрижкой и с ребёнком в машине выглядишь совсем иначе.

Он вздохнул и остановился. Впереди была следующая очередь.

— Папа, — спросила я, — а как же вы тогда доказали, что не террористы?

— Нас попросили, — объяснил отец, — изложить наши политические взгляды. Я сказал: «Что значит политические? Вы имеете в виду революционные?» И тогда нас пропустили.

— Потому что настоящие террористы не такие дураки, чтобы заявлять подобное пограничникам в лицо, — пробормотала мать и отвернулась к окну.

При этом она заметила, что я выбрасываю из машины обёртки «Мамбы».

— Детка, — сказала она, — не делай этого. За тобой кому-то придётся убирать.

— Или, — сказал отец, — нас арестуют, потому что примут эти бумажки за тайные записки. Так сказать, сигналы из капиталистической ФРГ.

Мне стало плохо. Я представила свой портрет на плакате «Разыскиваются».

— А сейчас, — сказал отец, — можешь не удивляться.

— Чему? — спросила я.

— Сейчас, — сказал отец, — под нашей машиной будет ездить тележка с зеркалом. Потом они запустят проволочный щуп в наш бензобак.