Мой сын Леонид Невзлин - страница 17
- У тебя в семье есть академики?
- Нет, - ответил я.
- А члены ЦК?
- Нет.
- Ну, а секретари райкомов партии?
- Нет, конечно, - опять ответил я.
И вот тогда он мне очень по-доброму сказал:
- Не трепи себе нервы, всё равно не получится.
Вот этому человеку я точно поверил. Конечно же, я многое знал и от своих друзей. Прекрасно знал, сколько есть институтов, куда берут, какие это институты и какие там наилучшие специальности. Например, я точно понимал, что я не математик, и мне надо выбрать такую специальность, в которой этой самой математики будет меньше всего. Главное, чтобы не было черчения и сопромата (сопротивление материалов). Ненавижу!
И когда папа предложил то, что он предложил, оказалось, что это было именно то, что нужно. Не хочу принижать достоинств института имени Губкина и многих других ВУЗов, но лично для меня этот вариант был лучшим из худших. А лучшим из лучших - биофак, медицина. Хорош я был и в физике.
Но было конкретное предложение - Институт нефти и газа имени Губкина. Факультет - автоматика и вычислительная техника. Специальность - автоматизированные системы управления.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. Взрослый сын
Лёня поступал в институт вместе с Аней. Их знакомство заслуживает отдельного рассказа. Дело в том, что какое-то время я работала в школе с Аниной мамой, Александрой Ефимовной. Она учительница математики. Потом я ушла в другую школу, но мы сохранили хорошие отношения и довольно часто звонили друг другу. Так что Анечку я знала с шести лет. Она тоже была единственным ребенком. Иногда Шура (так почти все называли Александру Ефимовну) вместе с Аней приходила к нам, поэтому Лёня с Аней знакомы с детства. Она июньская, он сентябрьский.
Анна Невзлина
Мне не надо готовиться к тому, чтобы рассказать об Ирине Марковне. Мы с Лёней, можно сказать, вместе выросли у неё на глазах. Ирина Марковна знает меня с раннего детства, я всю жизнь звала её тетя Ира. Наши отношения - это отношения родных людей.
Моя мама так же, как и Ирина Марковна, была учительницей.
Ирина Марковна преподавала русский язык и литературу, а моя мама в той же самой школе преподавала математику. Очень часто они с мамой даже вели один и тот же класс. Или, например, мама была классным руководителем в девятом «а», а Ирина Марковна - в девятом «б», но и та, и другая преподавали, естественно, в обоих классах. Одна - русский язык и литературу, другая -математику.
Они были молодыми. У них были семьи, дети. Обычно в любом коллективе взаимные симпатии и общие интересы приводят к тому, что люди начинают общаться, встречаться. Вот таким образом они и стали дружить - семья Ирины Марковны, наша семья и семья Липатовых. Вера Евгеньевна Липатова - ещё одна учительница той же школы. Встречались они, конечно, семьями, поэтому подружились и их мужья. Когда собирались всей компанией, то собирались и их дети. То есть, мы!
Наши родители встречались по праздникам, в дни рождения, очень часто ходили в совместные походы. Признаюсь, когда мама уходила в походы, я не чувствовала её отсутствия. Я, конечно же, понимаю то состояние одиночества, о котором говорит Лёня, и понимаю его обиду, но у меня такого не было. Я была с бабушкой и дедушкой, которые во мне души не чаяли, и я в них тоже души не чаяла. Если мне не изменяет память, то Лёня тоже оставался с бабушкой и дедушкой. Хотя, я знаю, что Марк Исаакович допоздна работал, но всё же. Может быть, отсутствие родителей Лёня воспринимал немного иначе. Знаю, что он оставался один в квартире на Новаторов, но от Новаторов до квартиры Евгении Семёновны и Марка Исааковича было всего несколько остановок на троллейбусе.
Помню, что, возвращаясь из этих походов, все в один голос говорили о том, что дядя Боря был душой компании. Признаться, я часто называла его дед Боря.
Он всегда принимал самое активное участие в жизни учеников Ирины Марковны. Даже будучи взрослой, когда я уже была замужем за Лёней, я частенько заставала такую картину: сидит дядя Боря и помогает проверять тетради. В отличие от моей мамы, у которой проверка работ учеников занимала мало времени, ведь примеры по математике довольно короткие, у Ирины Марковны всё было гораздо сложнее. Там были сочинения, где надо было проверять и русский язык тоже. Дядя Боря старательно отмечал ошибки карандашом, а потом ту же тетрадь проверяла Ирина Марковна. Эта работа не кончалась. Она была бесконечной.