Мой сын Леонид Невзлин - страница 23
Лёня начинает ему объяснять, мол, вот справка, я муж, вот жена, дома дочка, мы студенты, пожалуйста. Он внимательно смотрит на нас и говорит: «Вы молодая ячейка советского общества и растите будущего строителя коммунизма. И к вашему сведению, молодые люди, предмет политэкономии является общественно-политической дисциплиной и, чтобы воспитать достойного члена советского общества, вы просто обязаны присутствовать на всех занятиях и изучать мой предмет в полном объёме!» Делать нечего - я посещала все его лекции.
Потом Лёня начал работать по вечерам в лаборатории. А затем у нас был самый хороший год, последний год учёбы в институте, когда мы вместе писали диплом. Нас отпустили на полгода, и мы с ним взяли одну дипломную тему. Дед Боря работал в профильном институте, где можно было писать диплом. В те годы дипломы писали от руки, соблюдая всевозможные размеры и интервалы на странице. Мы с Лёней занимались не только в институте Бориса Иосифовича, но и дома. Я старательно писала всё красивым почерком. Мы рисовали какие-то плакаты, а наша трехлетняя дочь терпеливо ждала, когда папа и мама вспомнят о ней и обратят на неё внимание.
- Ну-ну-ну, не мешать маме с папой! - повторяла она мою фразу и смотрела на нас.
Мы давали ей бумагу с ручкой, она садилась рядом и тоже писала диплом. Она тогда не знала, что защита диплома включает в себя два этапа: предварительную защиту и окончательную. Когда мы с Лёней после предварительной защиты вернулись домой и воскликнули: «Ура!», Ира спросила:
- Всё?
- Нет, - ответила я, - Ещё должна быть окончательная защита...
До сих пор перед глазами стоит такая картина. Заложив руки за спину, Ира ходит по комнате и, грассируя, разговаривает сама с собой: - Сначала у них предварительная защита, потом у них окончательная защита, - тут она останавливается и поднимает руки к небу: - А Ирочка, Ирочка когда? Мы с Лёней хохотали до слёз.
Как же давно это было. Наверное, прозвучит банально, но время действительно проносится стремительно. И многое в этой жизни, как известно, повторяется. И в репликах, и в ситуациях. Как-то сижу с айпадом, и ко мне подходит внук, Ирин младший сын, ему три года и два месяца, и он говорит, грассируя:
- Бабуля, ты тоже работаешь? Тебе нельзя мешать?
Я даже не успела ему ответить, как он громко и радостно заявил:
- Шутишь! Тебе можно мешать!
Конечно, Лёня понимал, что надо зарабатывать. Он работал в двух лабораториях. В одной была оформлена Аня, в другой - Лёня, но работал и там, и там, конечно, Лёня, а Аня сидела с ребёнком. Работа в лабораториях была вечерняя, и Лёня совмещал работу и учёбу.
В 1981 году Лёня окончил институт с красным дипломом и получил право свободного распределения. Из всего того, что было предложено, он выбрал объединение «Зарубежгеология». Ему казалось, что он будет иметь возможность выезжать за границу. Но это было, конечно, не так, и всё по той же причине - национальность.
Леонид Невзлин
Я же пошёл на службу в 1982 году, так что всё это хорошо помню, все эти лимиты, связанные с еврейством. И совсем было не важно, какой ты - высокий ли профессионал, прекрасно ли образован, инициативен, добросовестен и так далее.
Надо сказать, что были и комбинаторы. Они специально уезжали в провинцию и там становились кандидатами, всевозможными членами партии, умудрялись подняться на определённую должность и идти дальше, каким-то образом расчищая себе дорогу.
Но мы к ним, к таким людям, не относимся. Ни я, ни мама и ни папа. У нас, у меня и моих родителей всё это в жизни выглядит иначе. Встал на работу и делай её хорошо. От начала и до конца. Хочешь больше заработать, но не получается, значит, не получается. Надо работать и всё.
Так или иначе, Лёня начал работать в «Зарубежгеологии». Вот там эта история с Таней и закрутилась. Я так долго рассказывала об Ане, чтобы было понятно, насколько мы все были близкими людьми, людьми одного круга и одних интересов. Лёня с Аней ходили на концерты, стояли в очередях чуть ли не ночами, чтобы купить билеты в театр. С Таней такого не было. Она другая, другого круга и другого воспитания. Ей всё это было неинтересно. Именно об этом, но в более мягкой форме, я и сказала Лёне, когда он меня и Бориса с ней познакомил. Признаться, и внешне она на нас не произвела впечатления.