Мой сын Леонид Невзлин - страница 22
Я, несомненно, тогда переживал - у деда кости стали ломаться, ему было жутко больно и становилось всё хуже и хуже. Даже сейчас, когда прошло достаточно много лет, мне трудно говорить об этом, трудно вспоминать. Может быть, это слишком эмоционально прозвучит, но я плакал тогда. И сейчас с трудом сдерживаюсь, когда вспоминаю. У него был свой удивительный путь в этой жизни. И я до сих пор иногда ношу его часы. Часы моего деда. Других таких, как мой дед, нет! И я с гордостью говорю, что в чертах моего характера очень многое от деда, я это знаю.
Аня вместе с Ирочкой действительно приезжали к нам и в выходные, и в будние дни. Правда, Аню мы с Шурой могли заменить только в свободные от уроков дни. Вот я, например, брала всё своё школьное имущество, ехала к ним с утра и проводила целый день с маленькой Ирочкой. Когда она спала, я проверяла тетради. С ней было легко. Она росла очень спокойным и абсолютно не капризным ребенком. Я не знаю, какой была в детстве Аня, поэтому могу сказать, что маленькая Ирочка была в этом смысле похожа на Лёню.
Анна Невзлина
Дело в том, что у нас была трёхкомнатная квартира, а у Ирины Марковны и Бориса Иосифовича -двухкомнатная. И нам, естественно, в нашей квартире было удобнее, тем более, когда мы учились, и я должна была сидеть с ребенком.
Я была студенткой, и у меня была возможность прервать учебу и взять академический отпуск, но моя мама тогда сказала, что делать этого не следует. И в очередной раз оказалась права. Конечно, у неё была доминирующая роль в нашей семье. Думаю, что мы в то время не были достаточно самостоятельными и не могли быть готовы к принятию важных решений, поэтому поступали так, как решала мама. Она сказала вполне разумную вещь: «Академический отпуск даётся на год. Через год ты должна будешь вернуться и продолжить учебу. Но продолжишь уже в чужой группе, с другими, незнакомыми ребятами и, самое главное, рядом не будет Лёни, который сейчас тебе помогает. А что касается Иры, то и через год, когда ей будет чуть больше годика, ты будешь нужна ей так же, как и сейчас. Так что академический отпуск никаких проблем не решает, поэтому оставлять учебу не надо».
Тогда в нашем доме появилась няня. В то время это было редкое явление. Это была совершенно необразованная, деревенская женщина, которая вырастила трёх дочерей и у которой уже были внуки. Она одевала Ире косыночку, ставила её на подоконник и показывала ей птичек, которых называла божьими пташками. Она очень хорошо относилась к Ире. Ира её любила и говорила: «Это моя баба Аня».
В итоге я учебу не прерывала и не только окончила институт вовремя, но даже хорошо училась. А Лёня учился просто очень хорошо, можно сказать, отлично. Он мне, конечно, помогал. Здорово помогал. И я, не уделяя учёбе особого внимания, получала хорошие оценки на экзаменах, но повышенной стипендии не имела, потому что у меня не было общественной нагрузки, а Лёня был членом комитета комсомола и получал повышенную стипендию.
После рождения Иры я училась ещё три года. Я сейчас не помню, справка о том, что я кормящая мать, нужна была каждый год или каждый семестр. Короче говоря, Лёня эту справку исправно приносил в институт, это давало мне возможность пропускать лекции и ходить только на семинары. Подготовка к экзаменам происходила таким образом: мы переселялись в квартиру Лёниных родителей, а Ирина Марковна и Борис Иосифович несколько дней жили у нас. За это время Лёня успевал обучить меня всему, что было пройдено за семестр. В молодости память бывает достаточно цепкой. Я приходила на экзамен, брала билет, и у меня перед глазами вставала формула, которую мне предстояло вывести. Сдав экзамен и выйдя из аудитории, я тут же всё забывала, Но училась я всё равно хорошо.
Был один предмет и преподаватель, о котором я хочу рассказать отдельно. Некий профессор Алмазов читал общественно-политическую дисциплину, то ли политэкономию, то ли философию. Так вот, мы с Лёней с очередной справкой о том, что я кормящая мать, терпеливо поджидаем его в коридоре, наконец, встречаем, подходим и очень вежливо сообщаем, что мы студенты, муж и жена, молодая семья, и у нас есть маленький ребёнок. Профессор Алмазов был пожилым, грузным человеком с необычной палкой, на которую он опирался. Палка его была сделана из кольцеобразного дерева и выглядела очень красиво, поэтому она мне и запомнилась.