Мозаика - страница 33
- Садитесь - смягчился Кот. - Поговорим о ваших делах. Луря, идите на занятия.
Прошло не так много времени, но отношение преподов менялось в корне. Лурю значительно чаще, чем других, называли на Вы. Его зачислили в ту славную когорту, оценки у которой, не могли получиться ниже высшей. Колесо фортуны вертелось в нужную сторону, куда его направлял Кот.
С недавних пор к Луре и его другу Ревякину прилепился моложавый и энергичный Ослыч. Он зачем-то уговаривал друзей верить в чудеса науки и приготовиться к благоприятным поворотам в нелегкой студенческой судьбе. До той поры Луря еще не видел такого говорливого Ослыча.
И вот однажды, под строгой государственной тайной, хмурый от серьезности Ослыч сообщил им об одной разработке, под его личным, чутким руководством. Аппарат был завершен на сто процентов, но временно не управляем. Эксперименты по его дальнейшей доработке оценивались, как чрезвычайно опасные, но архи перспективные.
- Только подумайте! - восторженно восклицал изобретатель, - имена ваши будут вписаны в священную книгу науки золотыми буквами! Хотите ли вы, переписать хоть одну ее главу, хотите ли?
- Пойдем, - предложил Луре Ревякин, - все одно, чего-нибудь делать заставят.
Ослыч светился новогодне-розовым светом посреди массивного бетонного бункера. Рядом с ним стояла установка. И в самом деле, она удивительна. По количеству оборванных проводов, опасная в деле штука, наверняка превосходила мировые стандарты.
- Когда я ее сваял окончательно, - делился опытом творец, - то никто не верил, что заработает, никто. А я все верил и верил, - он гордо выпячивал грудь. - И однажды, когда она еще не работала, я обиделся по-настоящему. Думаю, как это ты, бандура моя не работаешь. И взял вдарил по ней, и еще раз вдарил. А она, как превратит мой молоток в бутерброд. Вкусненький такой. И одежду мою в гирлянду из лампочек превратила, разноцветные, между прочим.
Все приезжали, даже самые, самые. Я на нее замахнусь, а она инструмент то в мыло, то еще в чей-нибудь полезное превратит. Так и стал я супермагистром на молотке. Никто в стране так не стал. Все меня знают, все.
Да Ослыча знали все. И не только за то, что вышел он из лаборатории без трусов и в елочной гирлянде. И даже не из-за несчастного случая, когда установка обделала слишком настойчивого практиканта нечистотами, каковые почему-то не смываются до сих пор.
Знали его с другой, исключительно полезной стороны. Ослыч строил бункера под архи опасную установку, шикарные надо сказать бункера. С великим количеством подсобных помещений и кабинетов, кстати довольно удобных, с доброй выдумкой. А так же из материалов, которые находятся под рукой, недорого и качественно.
И когда очередной бункер сдавался в эксплуатацию, кто-либо из более сильных, предлагал ему забабахать новый бункер. Давал лучшие материалы и большую площадь. И Ослыч строил, а кто-либо занимал уютные помещения.
Но надо было соглашаться. Это одно из самых верных и тихих мест. Ослыч студентов к установке не подпускал, преподы не заходили в бункер сами. Спина и ниже у него крепкие, и с булавой не подберешься. А научные темы враждовали в веках, и вряд ли кто помнил первый брошенный камень преткновения.
Их накопилось так много, что искать чего-нибудь в растущей куче глупо и понапрасну. Спорили из-за средств, штатных единиц, приборов, регалий, студентов и т.д. При сведении счетов, более прочего доставалось предпоследним в списке, болезненно и по мордам.
Но где же движитель плывущего айсберга? Что-то ведь делалось и зачем?
В горы
Абсолютно нечего делать. Пожалуй, в этом главная беда южных городов. Столько работы, столько работы, и абсолютно нечего делать. Сиеста. Впрочем, бесцельное шатание по узким восточным улочкам занятие не из легких. Особенно когда зной полуденный, город незнакомый - можно даже устать. Дуваны, узкие пролазы, пыль течет как вода.
Невидимый снизу, что-то поет муэдзин. Заунывно и долго, не для меня, наверное. Старый Город словно вода, только сильно растянутая во времени. Вот стена, ей полтысячи лет, и вчера ее подмазывали глиной, пополам с ишачьим дерьмом.