Мозг и сознание - страница 59
Возникновение сложных галлюцинаций в ответ на раздражение височной доли можно считать твердо установленным [133]. Однако механизм искусственно вызванных галлюцинаций далеко не ясен, и трудно понять, создаются лп эти ощущения вновь на основе перегруппировки хранимых в памяти элементов, будучи, следовательно, эквивалентными психическим галлюцинациям, или же они представляют собой лишь точное воспроизведение ощущений, испытанных в прошлом.
В любом случае электрическое раздражение не «создает» нового явления, а только включает процесс упорядоченного доведения до уровня сознания элементов прошлого опыта, в ряде случаев смешанных с новыми восприятиями. Организация потока воспринимаемой информации — возможно, одно из самых интересных свойств этого явления, ибо это уже указывает на способ хранения информации в мозгу. По-видимому, память представляет собой не какой-то единый блок, а отдельные события связываются в ней подобно звеньям цепи или нанизываются как жемчужины на нитку, так что, потянув за одну бусину, мы вытягиваем по очереди все остальные. Электрическое раздражение может повысить общую возбудимость нейронов, и следы памяти, которые в этот момент активируются с более низким порогом, могут при этом реактивироваться, достигнуть уровня восприятия и составить содержание галлюцинаций, осуществляя в то же самое время реципрокное торможение других следов памяти. Возбудимость этих отдельных элементов может меняться под воздействием внешней среды, особенно под влиянием содержания мыслей больного, предшествовавших раздражению. Так, электрическое раздражение одного и того же участка мозга может вызвать целую серию тематически связанных, но отличающихся друг от друга в деталях галлюцинаций, что мы и наблюдали у наших больных.
Любая поступающая извне сенсорная информация обычно несколько искажается в процессе индивидуальной интерпретации, которая в значительной степени определяется прошлым опытом и факторами культуры. Младенец, глядящий на Луну, протягивает к ней ручки и пытается ее достать, так как он не представляет себе степени удаленности небесных тел. Сравнивая поступающую информацию с прошлым опытом, мы учимся извлекать из нее сведения о расстояниях, размерах, силе и других величинах. По-видимому, церебральные механизмы такой оценки не предопределены генетически, а связаны с деятельностью нейронов, на которую можно повлиять путем прямого раздражения мозга. Мы должны помнить, что единственная возможность поддерживать контакт с внешней средой состоит в превращении физических и химических явлений окружающего мира в химические и электрические процессы на уровне наших органов чувств. Мозг вступает в контакт не непосредственно с окружающей действительностью, а только с ее символическим кодом, который передается по нервным путям. В известных пределах индивидуальное искажение информации рассматривается как «норма». Вне этих пределов искажение воспринимаемого квалифицируется как иллюзия. Иллюзии наблюдаются при многих состояниях, связанных с ослаблением психических функций, в моменты напряженного ожидания и как предвестники некоторых эпилектических припадков. Галлюцинация — это ложное восприятие при отсутствии соответствующей сенсорной информации, тогда как для иллюзий необходимо поступление извне определенной сенсорной информации, которая неверно интерпретируется индивидуумом. Такое подразделение удобно, и мы будем им пользоваться в обсуждении,
хотя на практике эти термины часто обозначают одно и то же.
У больных наблюдались следующие явления: 1) иллюзии (зрительные, слуховые, вестибулярные, иллюзии узнавания, или deja vu, ощущение удаленности или нереальности); 2) эмоции (одиночество, страх, тоска); 3) галлюцинации (яркие воспоминания или сновидения, столь же сложные, как и сами реальные ощущения); 4) навязчивые идеи (стереотипные мысли, теснящиеся в мозгу). Первые три группы явлений возникали при раздражении различных глубинных структур мозга. Чаще всего возникала иллюзия узнавания, или deja vu, для которой характерна реакция удивления, прекращение разговора и немедленное спонтанное заявление, что только что произошло нечто необычное. Например, после раздражения нижнебокового отдела лобной доли один из больных, который уже начал отвечать на вопрос врача, внезапно замолчал и затем сказал: «Я думал, мне показалось, что кто-то уже спрашивал меня об этом раньше». Иногда больной заканчивал начатую мысль, но всегда наблюдалось сильное желание отреагировать на раздражение. Эффект раздражения воспринимался как явно навязчивый, но не был неприятным. Испытав несколько раз подобные ощущения, больной начинал распознавать их специфичность и заявлял, например, следующее: «Эй! Меня опять осенило. Мне кажется, что кто-то уже однажды говорил мне то же самое». Реакция была удивительно постоянной; столь же постоянным было и стремление словесно выразить свои ощущения, что происходило спонтанно и в большинстве случаев без наводящих вопросов. В каждом случае речь обычно шла о замечании, сделанном больным или врачом непосредственно перед раздражением или в момент его нанесения. Таким образом, смысловое содержание deja vu было в каждом случае различным, но оно всегда было связано с темой происходящего разговора. Однако во всех случаях у больных возникало ощущение, что слова, мысли или ситуации напоминают пережитые раньше. Новых восприятий не возникало, а просто новая информация интерпретировалась как знакомая и известная. При появлении этих иллюзий больной не ощущал тревоги или страха; это была реакция заинтересованного удивления, довольно приятного и развлекательного свойства, больной оживлялся и становился более общительным. Ему не терпелось сообщить, что нечто подобное случалось и прежде, и слово «прежде» употребляли почти все больные, рассказывая о своих ощущениях. Эти ощущения носили преходящий характер, и после того как больной о них сообщал, его поведение становилось таким же, как и до раздражения.