Мрачная комедия - страница 68

— Что?.. — спросила она.

Он вытащил толстую, наполовину выкуренную сигарету изо рта и сказал:

— Сигарета — не слишком быстро и не слишком медленно. Я всегда считал, что сигарета очень эффективна с женщинами.

Эрнестина взяла сигарету у него из рук и аккуратно держала ее в пальцах. Она стояла перед Тангой, глядя на нее.

— Говори… свинья.

— Нет, — сказала Танга.

Эрнестина протянула руку, расстегнула Танго жакет, оттянула ворот блузки и приложила зажженную сигарету к белому телу.

— Ну, и как тебе это нравится, француженка? — Танга зашипела сквозь сжатые зубы. Розански сказал небрежно:

— Стоп. Дай ей несколько секунд на размышление. Потом продолжай.

— Конечно, — сказала Эрнестина. — Вам следует подумать вот о чем, мадам. Первый ожог не очень страшен, второй намного хуже. Третий почти невыносим. Когда дойду до четвертого, вы будете, я уверена, достаточно сговорчивы.

Танга молчала. Когда Эрнестина прижгла ей кожу в пятый раз, она разрыдалась. После шестого она заговорила. Розански вздохнул и сказал покровительственно:

— Действительно очень мужественная женщина. — Он медленно встал.

Танга, скорчившись, сидела на стуле. Она тихо плакала.

— Что с ней делать? — спросила Эрнестина.

— Важно, конечно, чтобы она умерла, — сказал Розански. — Но нужно, чтобы ее тело нашли не скоро. Если его вдруг найдут, нам не поздоровится. Кто-нибудь, зная, что Тодрилла нет в живых, возможно полиция, сможет сюда заявиться.

— Возле дома есть сарай, — сказала Эрнестина. — Думаю, дверь не заперта. Сейчас узнаю.

Она вышла из комнаты и пошла по коридору. Вдалеке послышался звук машины. Розански насторожился. Звук приближался. Стал слышен скрип тормозов.

Розански выключил свет и быстро пошел по коридору. На лужайке за домом встретил Эрнестину, возвращавшуюся из сарая.

— Тихо, — сказал он быстро. — Немедленно в машину. Кто-то приехал. Нам нужно убираться. Это наш единственный шанс.

Они сели в машину. Услышав стук в парадную дверь, Эрнестина медленно отпустила сцепление и машина двинулась к воротам.

— Не по главной дороге. Сверни направо, спускайся вниз. Свернешь на главную дорогу позже. Быстрее.

Она так и сделала. Выехав на дорогу, она прибавила ход.

— Не спеши, — сказал Розански. — Они сейчас будут заняты женщиной.

— Я хотела бы посмотреть, как она умирает…

— Карла, — сказал Розански спокойно. — Ты всегда была дурой. Я научился никогда не желать невозможного. Успех за нами.

Когда машина промчалась по длинному повороту, которым кончалась окружная дорога вокруг Гуареса, Эрнестина прибавила ход. На спидометре было шестьдесят шесть миль в час. Длинная белая дорога лежала перед ними, сверкая в лунном свете.

— Если бы мы только успели, — сказала она. — Если бы только мы могли добраться туда раньше, чем…

Розански прервал ее скучным голосом:

— Интересно, почему ты так возбуждена, Карла. И не нужно спешить. Я не хотел бы, чтобы ты так гнала машину. — Он сидел, откинувшись на пассажирском сидений, куря сигарету.

— Хорошо, — сказала она тихо, и уменьшила скорость. Стрелка спидометра опустилась до пятидесяти и там замерла.

Розански продолжал:

— Тебе нечего волноваться. Я думаю, что тело Гелвады нашли и уведомили полицию. Они, похоже, связали это убийство со смертью твоего мужа и Наго. Они сразу же отправились в дом, где жил Тодрилл.

— Да… конечно, — сказала она быстро. — Но когда они прибудут туда… эта женщина… де Сарю… она все скажет им. Они поедут за вами. Они должны это сделать.

Розански вздохнул и резко заговорил:

— Ты дура, Карла. Немного размышлений подскажут тебе, что полиция, прибывшая в дом Тодрилла, ничего не узнает о действиях О'Мары и его группы. А откуда они узнают? И женщина им ничего не скажет, потому что она сама ничего не знает.

— Но почему не знает? — спросила Эрнестина. Ее глаза были устремлены на дорогу. Она искала белые ворота, которые вели на летное поле. — И даже если предположить, что она ничего не знает… есть вероятность, что пилот, который их ожидает, знает О'Мару. Тогда он…

— Нет, — сказал Розански. — Женщина не может ничего знать по той простой причине, что Куэйл никогда не сообщает никаких подробностей операции никому, кроме руководителя группы, которым является О'Мара. Это обычная ситуация. Я сам так поступаю. Знать мог только О'Мара. Он, в свою очередь, мог сказать де Сарю и Гелваде только то, что счел нужным. Это тоже вполне естественно. Тебе понятно?