Муниципальная ведьма - страница 26

— Подождите! — плаксивым голосом попросил посетитель, вся представительность которого мгновенно куда-то испарилась. — Я не имел в виду ничего неприличного. Просто пошутил неудачно. Простите меня, пожалуйста!

— Хорошо, так что ты, шутничок, в таком случае имел в виду?

— Я из прокуратуры, — из внутреннего кармана пиджака он вытащил ‘корочки’, повертел их в руках и, не раскрывая, сунул их обратно.

— У меня такой жизненный принцип — никому не верить на слово. Даже себе. Документы надлежит предъявлять в развёрнутом виде!

— Успокойтесь, очень вас прошу, — он протянул мне своё удостоверение.

— И что дальше? — поинтересовалась я, прочитав всё, что там было написано и сверив фотографию с оригиналом.

— Ксиву верните, — попросил он.

— Держи. Так зачем я понадобилась?

— Мы проводим обыск. Нам нужны понятые. Вот я и хотел попросить вас поучаствовать в этом качестве. А теперь, право, даже не знаю.

Начиналось всё это несколько комически, но дальше ничего смешного не было. Я сперва отказалась, но когда прокурорский заявил, что за отказ от сотрудничества со следствием по какой-то там статье грозит до трёх лет общего режима, я испугалась и дала согласие. Потом мне объяснили, что он нагло соврал, но это уже не имело значения.

Вслед за этим типом я вошла в кабинет Мэрского. Хозяин кабинета с потерянным видом стоял, прислонясь к стене, между двумя не то милиционерами, не то полицейскими, чёрт их разберёт со всеми этими переименованиями. Здесь же была и Карина, я впервые за всё время видела её растерянной. Ещё тут толклось немало незнакомых людей в штатском, но, судя по повадкам, явно из силовых структур.

Впрочем, один из них, лет примерно сорока, очень сильно из толпы выделялся. Он тоже был в деловом костюме, но рядом с ним Мэрский выглядел одетым в лохмотья. Густые волосы незнакомца явно прошли процедуру завивки, а ногти сверкали бесцветным лаком. На среднем пальце правой руки красовался массивный золотой перстень с огромным бриллиантом, и если камень был настоящим, то стоил дороже квартиры в престижном районе. Что удивительно, при всём этом мужчина совершенно не был похож на гомосексуалиста.

— Кто он такой, тот, с перстнем? — шёпотом поинтересовалась я у Карины.

— Это Мелентий, лучший адвокат в нашем городе, — тоже понизив голос, ответила она. — Будет защищать Мэра.

Прокурорский скороговоркой что-то зачитал с бумажки, адвокат кивнул, и остальные начали обыскивать кабинет. Однако ни в сейфе, ни в ящиках стола, ни где-нибудь ещё они не нашли того, что искали. Чем дольше длилось всё это безобразие, тем сильнее нервничал прокурорский.

— Может, всё-таки сами укажете тайник? — наконец, обратился он к хозяину кабинета.

— Я рекомендовал своему клиенту не отвечать ни на какие вопросы следователя, — важным тоном заявил адвокат.

— Сотрудничество со следствием ещё никому не повредило.

— Врёте, как обычно, — Мелентий усмехнулся. — Но это неважно. Если мой клиент скажет вам хоть слово, он будет искать себе другого защитника. Да и не в его интересах облегчать работу вашим экспертам.

А эксперты тем временем задействовали какую-то электронную аппаратуру. Один из них надел наушники и водил повсюду рамкой металлоискателя, второй подключил к своему ноутбуку какой-то щуп и подносил его то к стене, то к подоконнику, то к столу. Остальные тоже без дела не стояли, уследить за всеми было невозможно.

— Здесь есть какая-то полость, — вдруг заявил тот, который орудовал щупом, и указал на стол.

Я сразу поняла, о чём он говорит. В моём кабинете стоял точно такой же стол, и Митяй показал мне, как открывается спрятанный в нём тайник. Пока было холодно, я прятала туда свои тёплые колготки после того, как переодевалась, придя на работу. Сейчас, когда потеплело, мой тайник оставался пустым. Видимо, эти воспоминания отразились на моём лице, а следователь ничего не упускал.

— Вы знаете, как это открыть, — в его голосе звучал не вопрос, а утверждение. — Рассказывайте.

— Нет, — выдавила из себя я.

— За дачу заведомо ложных показаний вам придётся отвечать по статье…

— Снова врёте, — спокойно заявил адвокат. — Она не свидетель, а понятой, и никаких показаний не даёт.