Музей магических артефактов - страница 9
Но посередине стоял чистый столик, а на нём – красивый фарфоровый кувшин, расписанный розочками, и такой же фарфоровый тазик. И на табурете рядом – ещё одна фарфоровая посудина с теми же розочками и с ручкой сбоку, больше всего напоминающая младенческий горшок. Ещё и с золотой отводкой по краю, мать их так!
Риту больше всего поразила эта золотая отводка – что за дебильный миллионер накупил антиквариата и использует его по назначению? Такие горшки надо ставить в витрину и рассказывать на их примере о развитии представлений о гигиене, а не… гадить в них! Но – другого варианта ей никто не предложил. Пришлось снимать колготки и трусы, и гадить, и отставлять в уголок, а потом умываться. Там ещё кусок мыла рядом лежал в металлической мыльнице, очень похожей на серебряную – Рита не взялась бы утверждать без экспертизы, но выглядело похоже, и какое-то клеймо сбоку можно было разглядеть, но Ритиного зрения не хватило, чтоб разглядеть подробности, а лупы ей никто не предложил, и в сумке тоже не было. Везде были – на работе, дома – а в сумке не было. Вот ведь!
Она потом ещё перевернула пустой кувшин и посмотрела, нет ли клейма на дне. Было. И не говорило ей ничего, она с такими не встречалась. Такое случалось, мало ли фарфоровых заводиков, и не обо всех она знает, но – если уж клеймо содержало надпись, то она обычно хотя бы могла понять, на каком языке написано. Европа с латиницей, или там Китай-Япония-Корея. А тут она понять не могла ничегошеньки. Но – неожиданно для себя смогла прочитать надпись. «Сотю». Это кто, что и где вообще? И… почему она смогла разобрать эти странные символы? Неужели где-то раньше встречала, просто позабыла? Может быть, конечно, за последний год память лучше не стала. Ладно, если удастся найти, где зарядить телефон, то можно будет сфотографировать клеймо и поискать по картинке. А пока – подойти к окну и посмотреть, что там.
За грязным окном был тот же лес и те же горы. И очень милая полянка внизу – вся заросшая лиловыми цветами. Солнце стояло высоко, наверное, день в разгаре. Рита открыла раму, с трудом откинув крючок – потому что проржавел и никак не хотел шевелиться в своём кольце. Пусть хоть проветрится, что ли, если ни воду грязную никуда не вылить, ни горшок. Хотя она уже была готова выплеснуть содержимое умывального тазика просто на пол – напополам, в спальне и здесь. Просто чтобы пыль прибить. А то очень уж нехорошо, а ей здесь быть неизвестно сколько.
Так вот, про неизвестно сколько. Её кормить будут или как? Если зачем-то заперли, то она им нужна? Или, наоборот, Рита у них нежелательный свидетель? Второго не хотелось бы, конечно, да она и не видела ничего. Сквер, лавку, кота и потом вот дорогу, и всё, а ту машину, что её сбила, она вообще не заметила. Ни цвет, ни марку, а о номере и говорить не приходится. Поэтому толку от неё никакого, и её нужно поскорее вернуть из этой грязищи домой.
Но сначала, вообще-то, могли бы и покормить!
Если она проспала одну ночь, то последняя еда была вчера в обед на работе. Сутки уже, или даже больше. Живот отозвался этим мыслям голодным урчанием.
Есть хочу, думала Рита. Очень хочу!
И с изумлением смотрела, как в стене прорисовывается новая дверь – ещё куда-то. Вдох, выдох, пошли.
Новая дверь привела в следующую комнату, и первое, что Рита увидела, – стол с белоснежной скатертью, и на нём сервированный завтрак. Божечки, завтрак!
Сервировка поражала той же странной смесью изысканного антиквариата и неизвестности. Две тарелки тонкого фарфора – подставная и десертная, варёное яйцо в подставке – ещё тёплое, и маленькая ложечка к нему, на сервировочной тарелке разложены тонко нарезанные сыр, копчёное мясо и кусочки колбасы. Немного сливочного масла, кусочки свежего хлеба, круассан. Кофейник, сливочник, пустая кофейная чашечка – лёгкая, тонкая, с нежным лиловым рисунком – загляденье.
Все предметы из фарфора имели то самое клеймо – «Сотю». И либо рисунок в виде лиловых цветов, либо просто орнамент из линий такого же и зелёного цветов. Сервиз, мать их. Наверное. А все столовые приборы тоже происходили из набора, с одинаковым рисунком – цветы той же колокольчиковой формы, как и на чашках-тарелках, тяжёлыми литыми ручками и каким-то неразличимым клеймом.