Муж для княжны Волконской - страница 12

— Чем могу служить, господин?

— Мне нужен товар.

— Водка? — спросил парень. Глянув в лицо Даниле, поправился: — Ружье, патроны? Данила медленно покачал головой:

— Мне нужно много всего. Давай-ка лучше хозяина. Возьму большую партию, если сговоримся. В этом случае полагается скидка. Парень не двигался. Глаза его были все такими же настороженными. Данила медленно вытащил кошель, вытряхнул на ладонь несколько крупных зерен. Глаза парня расширились, в его зрачках заблестели, словно отражение, желтые огоньки. Кивнув, он выскользнул через боковую дверь. Вскоре в амбар вошли два дюжих парня, очень похожих на первого, явно братья. Не глядя на Данилу, пошли вдоль стены, бесцельно трогая ящики, подвигая мешки. Один из братьев на ходу проверил, надежно ли заперта дверь, которая вела на улицу. Данила терпеливо ждал. Когда оба приблизились достаточно близко, он перекинул винтовку с плеча в руки, сказал негромко:

— Эй, вы! Они уставились в черное дуло, замерли. Один сказал скороговоркой:

— Что случилось? Зачем?

— Стойте там, — властно сказал Данила. — Я из тайги, понимаете? Мы, таежники, привыкли к простору. Я не люблю, когда возле меня тесно. Братья чуть отступили. Второй торопливо произнес:

— Нет, нет, вы не подумайте… Нам батя приказал оградить от чужих глаз. Мы посторожим у дверей.

— Вот у дверей и стойте. В боковую дверь вошел краснолицый парень с медным крестиком на груди. За ним грузно переступил порог мужик с густой черной бородой. Волосы его были расчесаны на прямой пробор, блестели от масла. Поддевка была расстегнута, на груди болтался золотой крест, черные глаза глядели пронизывающе, нос, как у коршуна.

— Я хозяин, — сказал он, — Васильев Василий Васильевич. Данила едва удержался от усмешки. Это могло означать — ищи ветра в поле. Что ж, многие начинают в этом краю новую жизнь с новыми именами.

— Я Данила Ковалев. Хочу открыть свою лавку.

— Где? — спросил Васильев быстро.

— Не в городе, — ответил Данила. — Мы переселенцы из Сибири. Распахали землю на берегу Имана. Торговать буду с гольдами и ороченами. Уже начал торговать, да только нечем. Васильев хищно посмотрел на Данилу, чуть подумал:

— Обмозгуем. Покажь золотишко! Данила высыпал на ладонь золото. В доме началась невидимая суматоха. Замелькали женские юбки, на стол потащили все сразу и вперемешку: самовар, графин с водкой, сладости, соленые огурчики и грибы. Васильев кивнул Даниле на новое кресло:

— Садись. Пока бабы готовят пирог с кетой, поговорим. Данила сел, огляделся. Комната большая, просторная. Стены толстые потому, чтобы зимой тепло через щели не вы– фуркивало. В комнате еще слышен запах живицы, будто вчера срубили.

— Ты тут недавно, — сказал Васильев спокойно. Он сидел напротив, глаза его не отпускали молодого купца. — А я, почитай, старожил. Два месяца тут. Это почти вечность для здешних краев. Правду говоря, недавно из нашей лапотной Ра– сеи-матушки. Край тут богатый, но под лежачий камень вода не течет. Надо шевелиться, паря. Бог ленивых не жалует. Лодыри только в сказках счастливы,

— И то лишь в тех, — добавил Данила, — которые сами лодыри сказывают.

— Товаров я тебе дам, — продолжал между тем Васильев. Голос его стал осторожнее, расчетливее. — Не обижу, посчитаем тютелька в тютельку. Честным купцам надо друг за дружку держаться. Сегодня я тебе помог, завтра ты мне.

— Вряд ли я смогу, — ответил Данила, тоже насторожившись. — Я в торговле ни уха ни рыла.

— Все мы в этом деле новые, — ответил Васильев. Даниле почудилась в голосе купца скрытая тревога. — По чем хошь продать?

— Полтора рубля золотник. Васильев помотал головой:

— Не пойдет. Ни я, ни кто другой за такие деньги не купит. Приисковики продают по семьдесят копеек. Ну те, которые не пропивают сразу. Тебе я могу дать рупь. Это самая высокая цена. Данила прищурился:

— Вот так сразу? А как же поторговаться? Васильев метнул в него острый взгляд, в котором ничего не было купеческого:

— Пусть торгаши собачатся за каждую копейку! Я такой же, как и ты. Только постарше, я останусь в этом деле. Правда, если ничего лучшего не подвернется. Лучше, подумал Данила, только с кистенем стоять под мостом. Быстрые деньги. Но для этих дел стареешь, Васильев, да и рассудительность теснит удаль. Вслух он сказал, глядя в упор на Васильева: