Муж для серой птички - страница 44

— Я и забыла, что ты обещал зайти, — сказала она.

— Думал, что ты в столовой будешь. А тебя там не было. Еще плохо себя чувствуешь? — спросил он, доставая из куртки гвозди и молоток, чтоб прибить щеколду.

— Надо шапку связать. Я свою потеряла, — буркнула Мируша.

— Понятно. А чего плачешь? — он быстро посмотрел на нее, не отвлекаясь от работы. — Обидел кто?

— Нет. Просто вязать не получается. Не люблю это дело.

— Вот нашла о чем плакать!

— А как не плакать? Без шапки уши отморожу. Но и связать ее не получается. Опять какая-то ерунда выходит. Мама когда-то учила. Я понимаю, что делать, а то петли теряю, то путаю какую сейчас делать. И неинтересно мне это.

— Что же тебе интересно?

— Не знаю. Честно не знаю, — положив клубок и спицы на стол, она подперла щеки руками. — Такое ощущение, что чего-то сломалось. Вроде поправилась, а радости нет. Больше не мечтаю. Когда же мечты нет, то и делать ничего не хочется.

Я раньше всегда о чем-то мечтала. Влюблялась. Или мне казалось, что влюблялась. Тогда и работа спорилась. А сейчас нет этой мечты. Как будто кто-то мне сказал, что сказок не бывает. От этого печально стало.

— Сказки есть. Как и волшебство. Хотя бы зима пройдет и придет весна — чем тебе не сказка и не волшебство?

— Знаю, но вроде все вокруг такое необычное, радостное, а я радости не чувствую. Потом все это пройдет. Но сейчас аж до слез.

— Щеколду я тебе поставил. Теперь можешь спокойно спать. Никто без приглашения к тебе не зайдет, — сказал Силий. Он снял куртку и повесил ее на крючок. Сел напротив Мируши. Она настороженно посмотрела на него. Силий взял клубок и спицы, на которых было связанно что-то невразумительное. Начал это распускать.

— Что ты делаешь?

— Сама же сказала, что без шапки уши отморозишь. Свяжем тебе шапку, — набирая петли, ответил он.

— Ты что, умеешь?

— Раз взялся, значит умею.

— И зачем?

— Чтоб ты уши не отморозила и нитки слезами не поливала.

— Лучше бы пошел на праздник. Там веселее, чем шапки вязать.

— Я там был. Лучше с тобой посижу. Или найдешь причину опять меня выгнать?

— Пока причины не вижу, — ответила Мируша. — Но обязательно придумаю.

— Как придумаешь, так скажешь. Так со мной общаться не хочешь?

— Ты мне не нравишься. А зачем общаться с людьми, которые не нравятся? — завороженно наблюдая, как мелькают спицы в его руках, спросила Мируша.

— В этом что-то есть. Только смелости не всем хватает это в лицо сказать. Обычно люди юлят.

— А я не люблю юлить, — ответила она. — Поэтому меня и не любят.

— Нужно чтоб любили?

— Не знаю. Мне чего-то не хватает. Даже Борис тех чувств, что раньше вызывал не вызывает, — она тоскливо вздохнула. — Ну почему у меня так не получается, как у тебя? Я тут столько мучилась, а получилась ерунда. У тебя же красиво выходит.

— Давно умею и вяжу, поэтому и получается. Чего-то не подумал, что можно было бы и мелкому что-то связать. Надо будет заняться. На детей мелкие вещи быстро получаются. Когда-то на детей вязал. Правда говорил, что жена этим занимается.

— А сейчас так не говоришь?

— Сейчас стало все равно, чего там кто подумает. И жены не стало. Прикрываться некем, — он грустно улыбнулся. — И чего ты там к Борису не испытываешь? Я так слышал вы враждовали?

— Это он враждовал. А мне Борис нравился. Он красивый. Только я ему не нравилась. Но это верно, только мечтать было приятно.

— Мечтать о том, что не сбудется, любить человека, зная, что он тебя не полюбит — понятно.

— Что тебе понятно? — вспыхнула Мируша, аж на стуле подскочила.

— Что тебе нравится просто мечтать, — спокойно ответил Силий.

— Ты мне не нравишься, — сказала она.

— Я понял. Расскажешь чем?

— Не знаю. Просто не нравишься. Раздражаешь.

— Бывает. Чайник поставь. Теплого с тобой попьем.

— А если я не хочу с тобой чай пить?

— Можешь не пить. Я один его пить буду. Чайник только поставь, если хочешь, чтоб у тебя шапка к завтрашнему дню была готова.

— Без чая шапки не будет? — спросила она.

— Может хватит упрямиться, Поточка.

— Кто?

— Птичка. Все думаю, как тебя назвать. Ты не Луиза и не Мируша. Серая птичка со сломанным крылом. Поточка. Назвать тебя тем именем, что дали при рождение, ты сама против этого. Но и чужим именем кликать не хочу. Неправильно это. Как будто ты пытаешься чужую шкурку на себя примерить, жить за кого-то. А я хочу, чтоб ты своей жизнью жила, — он отметил, что Мируша вздрогнула от его слов.