Муж для серой птички - страница 45

— Ты мне не нравишься, — упрямо повторила она.

— Правильно. Где мне с Борисом тягаться. Он вон где, а я здесь рядом. Вот и не нравлюсь, — усмехнулся Силий.

— Пойду воды налью в чайник, — сказала она, и выскочила из комнаты. Силий только головой покачал. Самая настоящая Поточка. Пугливая, гордая и часто недооцененная за серый цвет крыльев, но поющая так, что до струны души наизнанку выворачивала. А ведь правда чем-то она его задела, раз не получалось ее из головы выкинуть, как бы он не старался ее забыть, а мысли о ней возвращались.

Она уснула. Свернулась калачиком на кровати и спала. Он всего вышел на минуту, но этого ей хватило, чтоб крепко уснуть. Силий укрыл ее одеялом. Мируша попросила, чтоб он от нее отстал и не трогал ее, но так и не проснулась. Если бы так сильно не возмущалась, может и не стал бы трогать, а тут прям возникло желание поступить наперекор, но он взял себя в руки и пошел дальше ее шапку довязывать.

Как ни странно, но желания напиться не было. Словно отрезало. Давно такого не было, хотя на душе остался осадок сожаления. Сожаления, что он не смог пронести чувства к Саше через всю жизнь, а ведь хотел. Он думал, что без нее ему жизни нет. Тут же пришлось признать, что Птичка ему в душу запала. Что-то в ней такое было. Непонятное и притягательное. Серая шейка, которая разучилась летать и вынуждена была остаться зимовать на пруду.

Но разве это правильно? Он клялся в любви жене. У них было двое детей. Они прошли столько трудностей вместе, а тут девчонка, которая чуть старше его дочери, если не ровесница. Один смех. Сам бы посмеялся, а вместо этого сидит ей шапку вяжет, чтоб уши не отморозила. Со временем это пройдет. А пока думать об этом не хотелось. Приятно находиться в ее обществе и ладно.

Утром Мируша нашла на столе серую шапку с узором. Все-таки довязал. А она так и не дождалась. Уснула. Он же сдержал слово. Вроде ничего такого, а стало не по себе.

И в глазах появились слезы. Она тут же вскочила на ноги. Не хватало еще раскисать и голову глупостями забивать! Как будто ей делать больше нечего. Работы непочатый край, а она тут будет слезы лить.

Работа ее всегда находила, как и Мируша ее. Может потому что они друг от друга не прятались? Наверное. Мируша об этом не задумывалась. Знала только, что в крепости всегда было чем заняться. Так и получилось. В этот раз она помогала шить белье для кроватей. Почему-то остальные отказывались. Хотя Мируша потом догадалась: они крутились около гостей, которые приехали в крепость. Нашли тоже развлечение. Лучше было с Родой работать в тепле и тишине, чем болтаться ни пойми где. А за шитьем можно было подумать. Разложить все по полкам и понять, как жить дальше. Только мыслей никаких не было. Пустота и грусть царили в душе и от этого становилось грустно.

День пролетел незаметно. Опять наступил вечер, который все проводили в столовой и опять это ощущение чужого праздника. Она не пошла вместе со всеми. Вместо этого решила подняться на стену и побыть наедине с ветром и морозом. Звездное небо раскинулось покрывалом. Мируша запрокинула голову и задумалась. Небо было таким большим, необъятным, а все проблемы такими мелкими по сравнению с этой россыпью звезд, что теперь думы о них казались глупыми. Какая разница как они к ней относятся люди? Какая разница, что они шепчут за ее спиной? Главное ведь, как она к этому относится. Все такое пустое. Сегодня обиды есть, а завтра их не будет. И чего из этого делать трагедии?

— На звезды любуешься? — услышала она уже знакомый голос. К ней подошел Силий.

— Любуюсь. Говорят, что люди, когда умирают, попадают на небо, чтоб потом за нами наблюдать. А я в это не верю. Там ведь холодно и страшно. Не хотелось бы, чтоб мама и братья там мерзли. Мне больше по душе, когда говорят, что умершие души — это лучи солнца. Они теплые и ласковые. Приносят добро. А звезды — они на снег похожи, которого всегда много. Но от того, что их столько, то мир кажется огромным. Необъятным, — сказала она.

— А может души умерших попадают в другой мир и начинают жизнь вновь?

— Думаешь, что они живут в том мире и не помнят нас? — спросила Мируша.