Музыка сфер - страница 59
— Я правда человек, преданный изучению звезд, сэр, — ответил Александр. — Но сейчас я опасаюсь остаться навеки потерянным в кромешной сельской тьме, если не сумею чудом обрести способ переместить мое усталое и слабое тело назад на Кларкенуэллский выгон.
Незнакомец весело засмеялся.
— В Кларкенуэллском выгоне вы зрите Чертог Бога?
— Нет, — сказал Александр, — но худо ли, хорошо ли, я там живу.
Незнакомец обдумал это с одобрением.
— Итак, Кларкенуэлл — ваш дом родной. А из Кларкенуэлла возможно созерцать небеса?
— У меня маленькая обсерватория на крыше. Мои инструменты самые простые. Но в ясные ночи я могу наблюдать звезды с не меньшей радостью, чем сам королевский астроном.
— Превосходно, превосходно! Таким образом, ваш дом — небесный дворец, обиталище в заоблачных высях! — Он вытянул руку в театральном жесте и продекламировал:
Он выжидающе помолчал, глядя на Александра, который улыбнулся, и негромко продолжил:
Незнакомец снова широко улыбнулся и похлопал его по спине.
— Отлично сказано, друг, отлично сказано! Но я еще не представился. Мое имя Мэтью Норленд.
— Александр Уилмот, к вашим услугам.
Они обменялись рукопожатием.
— Александр Уилмот, — сказал Норленд, — вы, очевидно, человек с характером, и что даже важнее — поклонник величайшего поэта Англии. А потому дозвольте сделать вам предложение. Моему слуге приказано быть здесь с каретой в полночь, но он всегда опаздывает. Винит лошадей, говорит, что они ни на что не годны. Но уверяю вас, что он, если сумеет заставить их пошевелиться, будет здесь с минуты на минуту, чтобы отвезти меня назад в столицу, в Хокли-ин-зе-Хоул, если быть точнее. И вы, любезный сэр, составите мне компанию.
Молча поблагодарив небеса и свое знакомство с творениями Мильтона за такую удачу, Александр без промедления согласился составить Норленду компанию в карете, стук колес которой по подъездной дороге уже доносился до них. А внутри нее он получил возможность пригубить скверный коньяк из кожаной фляжки своего спутника. И пока тяжелая колымага медленно катила на восток по Кингз-Нью-роуд и пустоши Гайд-парка заключили их в свои просторы, как море принимает в свои объятия моряков в дальнем плавании, они разговаривали о поэзии и о звездах, пока Александр, разомлевший от крепкого напитка, не решился сказать чуть заплетающимся языком:
— Знаете, любезный сэр, когда я только увидел вас, то подумал — на один миг, — что вы, наверное, духовное лицо.
Норвуд наклонился, погладил Александра по колену и сказал тоном заговорщика:
— А знаете, некоторое время я тоже так думал. Несколько лет, чтобы быть точнее. Но дольше заблуждение это не продлилось.
Так, значит, он и правда, был священнослужителем. После этого признания Норвуд, продолжая распространяться о себе, сообщил Александру, что он, когда был священником, несколько лет провел в Париже при иезуитской семинарии Святого Фирмена на рю Сен-Виктор. Он был представлен Монпелье, сказал он, за год до Революции из-за их общего интереса к изучению звезд.
Александр был бы рад узнать, когда и почему Норленд перестал быть священником, но, разумеется, подобного вопроса он задать не мог. Его все больше и больше окутывал приятный алкогольный туман, а карета уже катила по булыжнику Хай-Холборна. Он жадно слушал рассуждения Норленда о тайнах небес и наконец не выдержал:
— Ну а Селена?
И Норленд внезапно почти пугающе протрезвел. Он сказал:
— Селена? Что вы про нее знаете? — Вероятно, он заметил растерянность на лице Александра, потому что сразу умолк, глубоко вздохнул, снова улыбнулся, однако как будто с усилием, и сказал: — Ах да! Вы же говорите об их пропавшей звезде.
— Разве это имя значит для них что-то еще? — встревоженно спросил Александр.
— Да, — сказал Норленд очень серьезно, — о да! Они назвали звезду Селеной, потому что так звали женщину, которую Гай любил в Париже.
Александр напрягал слух, чтобы разбирать его слова под грохот колес по булыжникам.