Музыкальный подвал - страница 18
Когда Чен спал? Для Андрея это была загадка. Впрочем, тот дремал каждую удобную минуту. Все-таки человеческий организм не хотел подчиняться никаким партийным законам.
Как ни странно, кореец вызывал у Андрея и чувство гордости. Оказывается, еще есть в мире страны, где СССР считается либеральной страной. Всех корейцев после учебы отправляли в лагеря для перевоспитания, чтобы избавить их от «буржуазного влияния».
«Интересно, а любят они тоже по указке партийного руководства? — думал Андрей. — Интересно, что бы сказал Чен, узнав о моих с Ириной похождениях? Наверное, день и ночь отмаливал бы мои грехи перед мировым пролетариатом. Он даже Льва Лещенко слушать не может — «капиталистическая музыка»
Андрею было жаль Чена. Но еще больше ему было жаль самого себя.
Потому что несчастья так и сыпались на него. Бывали такие дни, когда ему даже страшно было выходить на улицу, встречаться с людьми, разговаривать. Словно кто-то у самых его дверей открыл ящик Пандоры. Стоило Андрею с кем-нибудь увидеться, как он узнавал вдруг плохую новость, стоило позвонить — и ему тут же сообщали дурное известие.
Началось с мелочей. Куда-то задевался паспорт. Пропал. Нет. Андрей обыскал все мыслимые и немыслимые места — нет паспорта.
«Наверное, я оставил его там, — подумал он, но тут же вспомнил, что уже после того, как собрал все свои вещи и переехал в общежитие, получал по этому самому паспорту денежный перевод от отца. — Тогда на почте, — решил он. — Ну конечно, оставил на почте».
На почте паспорта не видели.
А тут снова пришел перевод от отца. Пришлось в канцелярии института делать доверенность на Антона, упрашивать секретаршу поверить ему на слово и поставить печать. Когда все уже было готово, Антон вдруг заболел.
А деньги нужны были, как всегда, и даже еще больше. Ирина уже начинала потихоньку раздражаться, что он каждый раз под всякими предлогами откладывал встречи.
Когда Антон наконец выздоровел, секретарша из канцелярии выманила у Андрея доверенность и разорвала ее на мелкие кусочки.
— Нет-нет, я не хочу впутываться в ваши дела. Принесете паспорт, тогда…
Андрей думал, что изобьет ее. К счастью, рядом был Антон и сумел его удержать.
Но теперь о деньгах на почте можно было забыть.
Он пошел в отделение милиции, заявил о пропаже. Но там отнеслись к этому весьма своеобразно — ему не поверили.
— Ищи лучше, парень, найдешь.
— Я обыскал уже все! Я хочу получить новый паспорт.
— По месту постоянной прописки. Ты же в Москве прописан временно.
По студенческому на почте денег не дали. Сумма была довольно значительная.
Андрей совсем отчаялся и решил позвонить Евгению Ивановичу. Это был, конечно, крайний шаг, но у Андрея не было другого выхода.
Телефон не отвечал две недели.
Самое печальное было то, что и стипендию Андрей теперь не получал. Зимнюю сессию он завалил. Было три тройки, а это значит — никакой стипендии.
То есть с деньгами — полный атас!
Он попытался было снова разгружать вагоны, но бригадир сказал, что больше его не возьмет. Видно, Козлец чего-то напел.
Тогда Андрей стал намекать Антону, что готов снова фарцевать. Антон даже руками замахал. Отец его никуда не уехал, более того, мать вернулась. Теперь они взялись за сына вместе.
У Антона дома вообще дела шли неважно. Отца вдруг сняли со всех должностей, мать отозвали из консульства в Будапеште. Антон ходил мрачный.
Андрею смутно припомнился разговор с Евгением Ивановичем, который сказал, что с Антоном водиться не стоит. Знал?..
Потом как-то враз стали выходить из строя вещи. Чемодан сломался еще тогда, когда он вез свои пожитки в общежитие. Рассыпался прямо на улице. Пришлось тащить его под мышкой.
Потом прохудились брюки. Единственные приличные брюки засветились сзади, замахрились и образовали дырочку. Сначала незаметную, а потом просто позорную.
Как-то он внимательно разглядел в зеркале свою красную куртку, единственную вещь, которой мог гордиться, и ахнул. Края ее протерлись, выглядывал белый синтепон, подкладка была такой грязной, что он даже с трудом вспомнил ее цвет.
Андрей решил ее постирать, но лучше бы он этого не делал. Куртка после стирки хоть и стала чище, но дыры были видны намного лучше, а самое главное — она потеряла свою форму. То ли он стирал ее неверно, то ли ее вообще нельзя было стирать — синтепон сбился на спине и образовал какой-то противный горб, от которого Андрей никак не мог избавиться. Люди на улице и в автобусе смотрели на него с жалостью.