Мы будем жить, миссис Томпсон! [СИ] - страница 4

Вопрос смутил Голдберга. Он вопросительно посмотрел на Елену и, когда она слабо кивнула ему, ответил:

― Оно не ест обычную пищу… которая нравилась Роберту. Я организовал закупку кур и кроликов с фермы, ― в другом штате, чтобы не привлекать внимания. Однажды мы купили ему козу. Но вообще-то оно любит собак.

― Какая мерзость! ― сказала Елена, скривившись в гримасе отвращения.

― Он сам вам это сказал? ― не унимался Чарли. ― Про собак?

― Нет, существо не разумно. Мы поняли это по его реакциям. Когда оно съедает собаку, оно не воет так жутко… как обычно.

Застонав, Елена схватилась за голову руками и безумным взглядом уставилась в пустоту перед собой. Через несколько мучительно долгих минут, когда профессор Голдберг почти решился послать за нашатырем, она вышла из оцепенения и спросила:

― Оно не разговаривает?

Голдберг сокрушенно покачал головой.

― В нем осталось хоть что-то от Роберта?!

― Это совершенно другое существо. При этом генетически идентичное вашему мужу. Формально, с точки зрения закона, оно ― Роберт. И это делает юридический аспект ситуации уникальным.

― Значит, мы не получим наследство? ― поинтересовался вернувшийся на диван и снова запустивший свою невидимую игру Чарли.

― Пока Роберт… ну, то, что закон считает Робертом, жив ― нет.

― Попросите ваших юристов изучить законы о химерах, ― посоветовал Елене доктор Брайан. ― Возможно, там есть лазейка. Если его признают химерой, это ограничит его дееспособность. Вас могут назначить опекуном.

― Как вы можете такое говорить?! Эта «химера» все еще платит вам зарплату! ― воскликнул она в отчаянии.

Сидящий напротив нее Голдберг наклонился и бережно коснулся ее руки.

― Мы всегда помним об этом, миссис Томпсон. И делаем все от нас зависящее, чтобы Роберт не испытывал никаких неудобств, пока находится на нашем попечении.

Она признательно кивнула ему.

― Я все-таки не понимаю… Почему это произошло с ним? Если это не болезнь, ― то что?

Голдберг долго молчал, жуя губами и потупив взгляд. Потом он сказал:

― Тут мы переходим к самому трудному. Это определенно не болезнь. Я полагаю, мы столкнулись с непредвиденными последствиями искусственного продления жизни.

Елена вновь побледнела. Она смотрела на Голдберга с отчаянием, как будто от того, что он сейчас скажет, зависела сама ее жизнь. Подтверждая ее худшие опасения, профессор продолжил:

― Ситуация очень… комплексная. То, что вы видели на экране ― ужасно, но это меньшая часть проблемы. Я верю, что подобное превращение неизбежно при достижении человеком определенного возраста, ― и что прежде мы не наблюдали его лишь потому, что никому не удавалось этого возраста достичь. Почти никому.

― Почти? ― переспросила миссис Томпсон.

В ее потухших глазах вспыхнула надежда.

― Когда это случилось, ― профессор показал пальцем на экран, ― я начал наводить справки. Я нанял детектива и тот провел небольшое расследование. До меня и раньше доходили слухи, но я хотел убедиться… И я узнал, что некоторые известные вам люди перестали появляться в обществе. Например, Джон Фленд, владелец «Фленд Фармасьютикалз». Или Лед Ридер, экстравагантный хозяин замка на Ридерском холме… и еще четверти мира впридачу.

Миссис Томпсон завороженно слушала. Она знала обоих лично, но совершенно не обратила внимания на то, что давно перестала встречать их на мероприятиях ее круга. Они были стариками… каким стал Роберт незадолго до ужасной метаморфозы.

― Было еще несколько персон, ― продолжал Голдберг, ― чьи имена вам ни о чем не скажут. Объединяет этих людей то, что все они исчезли, достигнув двухсотлетнего возраста. Как я уже говорил, я навел справки. Фленд проходил терапию не у нас, а в университетской клинике в Бостоне, которую он финансировал. На Ридера работало несколько медцентров в разных странах. Наш и их подходы в продлении жизни отличаются, ― мы работаем с теломерами, в Бостоне экстремально замедляют метаболизм… а Ридер, подозреваю, и вовсе прибег к черной магии, ― профессор хмыкнул собственной шутке, ― но результат достигается один и тот же: человек не умирает. Мы и наши коллеги в других центрах полагали, что можем длить человеческую жизнь вечно. Кажется, мы ошибались.