Мы отстаивали Севастополь - страница 41

Один боец вспомнил комиссара Шеломкова:

— Вот это настоящий герой, смелый, спокойный!.. Придет к нам в окопы и говорит: «Сынки, не теряйтесь. У кого нервы покрепче, тот всегда выстоит». Это он остановил врага, когда тот полез на нашу роту. А потом комиссар бросился со взводом вперед и завладел «пулеметной горкой». Не сберегли мы его. Проклятая мина [90] разорвалась рядом с комиссаром. Вынесли мы его к маяку уже мертвым...

Я обхожу раненых, беседую с ними. У всех одно стремление: быстрее поправиться — и снова в бой.

Ни шагу назад!

В пятом часу утра возвращаюсь на командный пункт бригады. Ночь прошла спокойно. Группа наших разведчиков во главе с капитаном Плотницким выполнила задание. Она добралась до Черкез-Кермена, наблюдала за передвижением вражеских войск. С севера подходят автомашины с пехотой противника, минометами и мелкокалиберными пушками. Теперь против нашей бригады враг сосредоточил не менее двух полков. С рассветом надо ждать наступления. У нас же пока всего два батальона, которые к тому же за последние дни понесли большие потери. Если к утру не подойдет пополнение, нам будет туго.

Связываюсь по телефону с тылом бригады на Корабельной стороне. Начальник строевой части капитан Леонов докладывает, что в семь часов на автомашинах на передовую отправится батальон капитана Просяка в составе двух рот. Третья рота будет дослана днем.

Только закончив разговор с Леоновым, обращаю внимание на незнакомого пожилого человека, сидящего напротив меня за столом. Серая солдатская шинель сидит на нем нескладно. Сразу видишь, что человек штатский. Дождавшись, когда я освободился, незнакомец представился мне:

— Лектор Крымского обкома партии Максимович. Прислан политуправлением читать лекции по международному положению.

Все заулыбались. А из угла слышен ехидный голосок:

— Вчера бы вы к нам приходили лекции читать на «пулеметную горку»...

Обиженный лектор хотел что-то возразить, но я опережаю его:

— Вы нам очень нужны, товарищ Максимович, лекции, может быть, и не удастся здесь проводить, а короткие беседы можно, и они нам помогут. Советую днем беседовать в землянках разведчиков, на батареях, когда [91] нет стрельбы, на перевязочном пункте, а ночью — на передовых позициях. Составляйте план на круглые сутки.

— А когда же спать лектору? — подает кто-то реплику.

— Это пусть решит сам товарищ Максимович, аудитории у нас открыты круглые сутки.

Так состоялось наше знакомство с агитатором-пропагандистом Алексеем Георгиевичем Максимовичем, который скоро стал известен всем воинам Севастополя. Моряки полюбили его не только за глубокие знании, страстную убежденность, с которой он читал свои лекции — яркие, воодушевляющие, — но и за бесстрашие. Ни пули, ни снаряды не могли остановить этого неутомимого пропагандиста. Его видели и в землянках, и в окопах переднего края. Всюду он находил возможность побеседовать с бойцами, и каждое его слово звало на подвиг.

К 8 часам прибывает вновь созданный первый батальон. К нашей радости, в нем оказывается не две, как обещал Леонов, а три стрелковые роты, правда сокращенного состава, всего по 120 человек. Люди здесь собраны с разных кораблей и частей гарнизона, а основной костяк офицерского состава — наш, бригадный. Командует батальоном капитан Просяк, ночью принимавший участие в его формировании. Вместе с батальоном прибыл комиссар бригады Ехлаков. Мы с ним решаем послать новое подразделение на штурм «пулеметной горки».

— Я сам поведу батальон! — заявляет комиссар. — Вот увидишь, высота будет нашей!

Бойцы бригады готовятся к новому дню тяжелой войны. Телефонисты проверяют линии связи. На батареях матросы протирают снаряды и мины, чистят прицелы и панорамы, тщательно маскируют орудийные дворики. В стрелковых окопах мелькают лопаты: бойцы поправляют разрушенные укрепления, углубляют ходы сообщения.

Матросы и в окопы перенесли корабельные порядки. Дежурство несут по сменам, называя их вахтами. Если нужно работать всем, «играют аврал». Распределение бойцов по постам зовут боевым расписанием. Тесные сырые землянки величают кубриками, походные кухни — камбузами, поваров — коками. Никогда не скажут «скамейка», обязательно — «банка». Сейчас носят все защитную одежду, но в отворотах гимнастерок, курток, шинелей [92] — непременные голубые полосы тельняшки. Обычно бойцы в пилотках и касках, но в момент атаки все оказываются в бескозырках — и где только они их прячут до этого? Надо сказать, легендарная матросская бескозырка с развевающимися лентами отлично служит нам: вид ее пугает гитлеровцев не меньше, чем матросские штыки и гранаты.