Мы отстаивали Севастополь - страница 44
— В чем будет заключаться наша задача на предстоящий день? — поинтересовался я.
— Укреплять оборону и не допускать прорыва фронта. Ни одного метра не отдавать врагу. Днем мы вместе с вами произведем рекогносцировку переднего края.
Было 4 часа утра, когда я возвращался от генерала. По небу плыли серые тучи. Изредка в разрывы облаков прорывался лунный свет и слабо освещал дорогу.
— Видать, задует норд-ост, — определил шофер Сафонов, указывая на быстро несущиеся над головами тучи. Ветер гнал их от Бельбека на Балаклаву.
— Нежелательно, — ответил я, — будет холодно в окопах. Землянок теплых отрыть еще не успели, печей окопных нет.
— Зато и им прохладнее будет, — кивком головы показал шофер в сторону немцев, — одежонка-то у них тоньше нашей, и севастопольский норд-ост проберет до костей.
— Только что если так, — согласился я.
А на командном пункте, словно в продолжение нашего разговора с шофером, мне доложили телефонограмму полковника Будякова: «Ввиду наступления холодной погоды, разрешите выдавать частям теплые вещи».
Немедленно отвечаю согласием. Через несколько часов краснофлотцы получили теплое белье, теплые носки, ватники и шапки. [97]
В 11 часов с высоты 252,7 я и Коломиец, находясь на рекогносцировке, просматривали хутор Мекензи № 2. Вся его усадьба состояла из небольшого жилого дома, надворных построек, колодца с «журавлем» и небольшого огорода. Прежние обитатели — лесник со своим семейством — покинули хутор и ушли в Севастополь в первых числах ноября.
Немцы боялись занимать хутор и лишь пробирались иногда к колодцу за водой. Наши снайперы открывали огонь, и фашисты прямо у колодца, не успев набрать воды, падали, сраженные пулями.
Коломиец внимательно рассматривает хутор в бинокль и недовольно морщится:
— Забрались, проклятые, а теперь их никак не выбьешь.
— Сил маловато, выбивать нечем, — оправдываюсь я.
— Знаю, что мало, да где же больше взять? Надо так сделать, чтобы краснофлотец справлялся за целое отделение, а на это они способны. Я видел, как наши матросы ходят в атаку.
— Смотри, вон ползет кто-то к хутору... — Не успел это сказать генерал, как раздался выстрел. Ползущий неуклюже поднялся и тотчас рухнул на землю.
— Водички захотел! Напоили голубчика. Молодец снайпер! — оживился Коломиец.
Рассмотрев внимательно местность, возвращаемся на КП и на карте продолжаем обдумывать задачу, как очистить хутор от немцев. Решаем с прибытием пополнения попытаться охватить хутор с севера и юга, уничтожить огневые точки на восточной окраине и выйти к соседним высотам.
Но этот план нам не удается осуществить.
На рассвете 12 ноября противник повел наступление по всему северному фронту Севастопольского оборонительного района. Снова загрохотали орудия и минометы. Начали выбивать свою дробь пулеметы и автоматы.
Капитан Гегешидзе звонит мне:
— Товарищ комбриг! Противник обстреливает нас минами и снарядами, по флангам сильно бьет из пулеметов.
— А как соседи, — спрашиваю, — вы их видите?
— Слева у Мальцева тоже сильная стрельба, но движения [98] не видно. Справа ничего не вижу, все заволокло дымом.
— Держитесь, Гегешидзе!
Другого я ничего не могу сказать. Но комбат и сам понимает сложившуюся обстановку. Он знает, что за ним частей нет и если противник прорвет фронт, то потом беспрепятственно выйдет к шоссейной дороге и отрежет весь наш сектор от города.
Начальник артиллерии полковник Кольницкий не отходит от телефонов. Он разговаривает попеременно то с командиром артдивизиона Ивановым, то с командиром минометного дивизиона Волошановичем. И тот и другой ведут ответный огонь по огневым точкам немцев.
— Смотрите за расходом, Волошанович, не допускайте снижения боеприпасов меньше одного боекомплекта, — наказывает Кольницкий, потом переходит к другому телефону и требует от полковника Будякова вовремя подавать боеприпасы из тыла.
В землянке слышатся резкие пронзительные гудки. Все уже знают, какой это телефон. Матрос-связист поднимает указательный палец и шикает:
— Тшш! — Потом только почтительно берет трубку, дует в нее, откашливается и говорит: — «Саратов» вас слушает...
В землянке тишина.