Мясник - страница 41

— Ты, Валера, и вправду бы закрыл лучше рот! — неожиданно пришла на помощь Людмила Тимофеевна. — Весь настрой человеку перепоганишь. Поехали уже! Адрес-то какой?

Пока добирались до места, Наташа слегка задремала на удобном мягком диване, мерно покачиваясь в такт плавному движению «вольво». За всю поездку никто в машине не проронил ни слова, только Валерий один раз сочно обложил водителя подрезавшего его «москвича», и сквозь полудрему Наташа чувствовала, как он внимательно изучает ее в зеркальце обзора.

Сидевшие на скамейке возле дома тети Ани старушки неодобрительно пронаблюдали за припарковкой «вольво» и еще более неодобрительно оглядели пассажиров, когда они, закрыв дверцы, шли через двор к подъезду. Наташа, прошедшая мимо скамейки ближе остальных, услышала, как одна из сидевших прошипела: «Ишь, жируют как, а! Во жопы отрастили! Толь-ко девка тощая — мож, домработница…»

Оказавшись в полумраке подъезда, Людмила Тимофеевна аристократично сморщила нос:

— Господи, ну и вонь! Как здесь жить можно?!

Наташа сердито скосила глаза на ее круглое, надменное, ярко накрашенное лицо и подумала: а давно ли Людмила Тимофеевна сама живала в таком подъезде?! Сомнительно, что свое детство клиентка провела в особняке, бродя по надушенным коврам и скользя ручкой по перилам из полированного дуба. Наташа быстро открыла дверь, вошла сама и впустила в квартиру сварливую семейку. Не дожидаясь приглашения и не снимая обуви, клиенты вошли в комнату, и тучный глава семьи немедленно спросил:

— А что за занавеской? Я посмотрю, — он двинулся к затянутому байкой дверному проему, но Наташа быстро преградила ему дорогу.

— Договоримся сразу. Туда вы не заходите ни под каким видом. Если вы хотя бы попытаетесь отдернуть эту занавеску, я немедленно сворачиваю всю работу и вас отсюда выпроваживаю. Это условие я требую выполнить без всяких возражений.

Валерий хмуро посмотрел на жену, и та кивнула, пожав плечами, — мол, мало ли какие у целителей причуды.

— Ладно, — сказал он и, отойдя к окну, уселся на стул, жалобно скрипнувший под его телом.

— Дальше. Пока я не выйду из той комнаты и не скажу, что работа окончена, ваш сын должен находиться здесь неотлучно. Если ему понадобится в туалет, пусть бежит бегом и все делает быстро — не больше чем за минуту. Но это в том случае, если совсем припрет, а так пусть терпит.

— А долго все это будет? — спросила Людмила Тимофеевна, с любопытством оглядывая комнату.

— Всегда по разному. Может, часа три, а может, и сутки. Во всяком случае, вы должны быть к этому готовы. Вам, кстати, тоже желательно никуда не выходить. Все понятно?

— Сутки — это… — начал было Валерий, но жена тут же перебила его:

— Все, хватит! Давайте, начинайте. Мы все поняли.

— Тогда располагайтесь. Кухня — вон там, ванная и туалет — налево. Ты, — Наташа поманила Борьку, и тот, вопросительно взглянув на мать, неторопливо подошел, глядя на Наташу с откровенным презрением и насмешкой, — садись сюда.

Она усадила Борьку в кресло, заставила его принять нужную позу и приказала расслабить мышцы лица, потом отошла к занавеси на проеме и еще раз проверила, как падает свет. Вроде бы все было в порядке. Людмила Тимофеевна, устроившаяся на стуле возле стены, внимательно смотрела сыну в затылок и слегка покачивала ногой, ее муж с кислым лицом разглядывал развешанные на стенах буколические картинки, вышитые крестиком.

— Запомните, что я сказала, — повторила Наташа. — И последнее — не мешать мне. Не звать, не стучать, даже если дом обрушится. Все.

Она повернулась, чуть отодвинула незакрепленный край материи и проскользнула в комнату. Тут же приколола материю к косяку, потом отвернула клапан и закрепила его. Вскользь глянула в образовавшееся маленькое окошко — кресло с сидевшим в нем Борькой было видно отлично, сам же Борька в это окошко мог видеть либо ее глаза, либо шкаф за ее спиной — больше ничего. Спасет ли ее занавеска — ведь во время работы Наташа не сможет следить за своими клиентами, она будет глубоко внутри… и если кто-то попытается проникнуть в комнату, она ничего не сможет сделать. Остается только надеяться — просто надеяться, что они, несмотря на все свое любопытство, все же будут достаточно разумны.