На балу грёз - страница 31

Пронзительно-черные глаза Шейн стали холодными.

— Мозаики — это развлечение, а не профессия. Выучиться на бухгалтера куда практичнее.

— Твой брат так говорит.

— Примерно.

— Куда подевалась девчушка, которую я знала? — вздохнула Элла.

— Ее больше нет. — Шейн прибавила шагу. На шее забилась жилка. — Она повзрослела.

— Повзрослеть не значит отказаться от мечты.

Шейн расхохоталась. На фоне обступившей их красоты этот смех прозвучал как-то особенно цинично.

— Нет, значит! Мозаика — вот. — Девушка обвела рукой пространство вокруг фонтана. — Я бы составила тебе компанию, но мне нужно еще кое-что доделать на компьютере.

— Шейн, погоди. — Элла поняла, что переусердствовала. — Не уходи…

Но та не послушала.

Догонять Элла не стала. Еще есть время вернуть все на круги своя. Тяжело вздохнув, она принялась рассматривать мозаичный пол. И подивилась: казалось, все цвета радуги причудливо смешались вокруг чаши фонтана — яркие внизу и переходящие в один черный вверху. Постепенно сложился рисунок, и Элла обомлела.

Яркий водоворот красок был мантией женщины, преклонившей колени в молитве. Черное — ее волосы, из-за серебряных крапинок в плитке невероятно похожие на ночное небо. И две золотых звезды — глаза. Непередаваемого, между золотым и янтарным, цвета.

И встретятся две золотые звезды на черном небосводе, и счастье и благоденствие вновь поселятся в Милагро.

Если раньше Элле было невдомек, почему Марвин относит предсказание не к небесному явлению, а к человеку, то теперь все встало на свои места: то ли рука древнего мастера, то ли — Шейн, но лицо мозаичной женщины поразительно напоминало лицо, которое каждое утро смотрело на Эллу из зеркала.

Вдруг неясный шорох заставил Эллу обернуться и всмотреться в дальний, самый темный угол. Оттуда, в полосу сумеречного света, выступил Раф с бокалом бренди в руке.

— Вам обеим предстоит много работы. — Он махнул на мозаику.

— Пожалуй. — Элла неуверенно посмотрела на него. — Ты, кажется, собирался звонить? Давно здесь?

— Порядочно. Звонок не отнял много времени, и я пришел сюда полюбоваться закатом.

— Что же… не повезло.

— Все потому, что я ненароком услышал слова Шейн? — Раф сделал добрый глоток бренди. — Сестра не сказала ничего нового.

— Неужели ты допускаешь, что она будет счастлива, став бухгалтером, а не занимаясь любимым делом?

— Не важно, что я допускаю. — Раф сунул руку в карман брюк, и, хотя равнодушно пожал плечами, пальцы заметно сжались в кулак. — После аварии Шейн как подменили. Никаких художеств. А все твой треклятый «Золушкин бал». И не вздумай приставать к ней со своей верой! Вера — это страшно. Во имя веры жители Милагро готовы идти за La Estrella хоть в огонь, хоть в воду.

— Хоть в огонь, хоть в воду… — повторила Элла, невольно опустив глаза на мозаику, и почувствовала особенную важность этих слов Рафа.

— Элла, очнись, — заклинал Раф. — Вспомни, ради чего ты приехала в поместье «Esperanto». Уберечь родителей — только поэтому!

— Нет! — яростно воскликнула Элла. — Я приехала потому, что люб…

— Не произноси, — с силой выдохнул он. — Не надо.

— Не желаешь слышать? — горько спросила она.

— Это не любовь. Это вожделение. Не заставляй меня показывать тебе разницу.

— А мне бы хотелось. — Элла взглянула на Рафа из-под ресниц.

Раф, запрокинув голову, осушил бокал, поставил его на бортик фонтана и стал приближаться, в каждой черте лица — мрачная решимость. Опередив его, Элла скользнула ему под руки и обхватила ладонями его лицо.

Ночные сумерки сгладили резкость черт, смягчили напряженность скул. Но страсть, превратившая его глаза в два факела, жажда обладания лавой клокотали в его глазах. Отдавая Рафу то, что он так хотел, Элла притянула его голову к себе и поцеловала.

От него веяло теплом и хмельной страстью. Чуть повернув голову, Элла усилила поцелуй, шире разомкнув губы и все глубже погружаясь в сладостную теплоту. Его стон, полный первобытного требования, передался ей. Разбудил доселе неведомую силу, требовавшую только одного выхода.

Отдаться этому мужчине и телом, и душой.

Прерывисто дыша, Раф перевел дух. И сам смял ее губы — без намека на нежность, лихорадочно, безумно. Вторгнуться. Захватить. Покорить. Руки обхватили ее за ягодицы, вжимаясь чуть ли не до костей. С каждым сумасшедшим поцелуем его ласки становились все требовательнее. Ритмично раскачиваясь, он прижимал ее к себе все теснее.