На цыпочках - страница 15

— Ну, не плачь, не плачь.

— Так ведь единственный сын, а она живет и не вспоминает о нем.

Я оставил кота и осторожно прошел мимо женщин в коридор, стараясь не глядеть на ту, в черном. Где-то на середине коридора меня догнала Клавдия Михайловна. Она ухватилась за мое плечо и, когда я повернулся, с любопытством заглянула мне в глаза.

— Вы что? — прошептала она. — Не надо! Вы лучше посмотрите на меня, с меня берите пример. Главное, что вы не знаете. А я им говорила, я им уже про все говорила. И вы не расстраивайтесь: просто по улице шел человек, а навстречу ему — судья. И тот на него так посмотрел, что этот упал и у него стали резаться зубы, которые до этого тридцать один год не прорезались. Все, — сказала она и замолчала, жадно глядя мне в глаза.

Я смотрел на нее, ничего не отвечая. Она отпустила мое плечо и на цыпочках убежала назад, на кухню.

Я повернулся и пошел по коридору к себе. Было что-то в сообщении Клавдии Михайловны ненастоящее. Что-то было неискреннее. Было похоже, что она просто ждала ответа на свои слова, какой-то моей реакции: что я скажу, не проговорюсь ли. Но ей-то какое до всего этого дело? Уже когда я вставил в дверь ключ, меня окликнул Антон Иванович. Он теперь снова обрел уверенность в себе и держался с достоинством. Он взял меня за локоть и, пожевав губами, внушительно сказал:

— Не верьте ей — она кликуша, — он указал большим пальцем через плечо вдоль коридора. — Ситуация на самом деле совершенно противоположная. Правда, не исключена возможность, что вы уже слышали об этом из более достоверных источников. Но я лично считаю, что во избежание недоразумений нужно должным образом осветить этот факт. — Он значительно посмотрел на меня и сказал: — В Красном море поймали говорящего дельфина. Вы понимаете значение этого факта? — Он сделал паузу и продолжал: — Так вот. Теперь его транспортируют морским путем, и он скоро будет в Мадриде. Вот так.

Антон Иванович потрогал козырек своей черной фуражки, повернулся и ушел. Я смотрел, как он, прямой, в черном лоснящемся костюме, твердо уходит назад по коридору. Я отвернулся.

«Ах, все это не то, не то! — с тоской подумал я. — Все это только отговорки, так, чтобы заморочить голову. Они только притворяются, они отлично все понимают, но пока, до поры до времени не касаются главного, не касаются существа. Нет, все это не то: это не на самом деле, а что на самом деле... просто ужас!»

Я вспомнил сказанные той женщиной на кухне слова:

«Там, если по лесенке спуститься, и всё до кромочки сплошь. У многих эти сумочки, все пестренькое было. Та парочка — тоже. Небо же исключительно чистое. Одно только облачко. Совсем маленькое. А по кромке всё стоят. Стоят и смотрят. Некоторые кричат и руками показывают. А там чем дальше, тем гуще: сначала, от лесенки, не так, там — больше, а до кромки уже кишмя кишат, много-много и кто как. Погода же — я говорю — солнечная. И они плывут, плывут: то пяткой, то плашмя, то головой. Но ведь там не больно — вода, И вот они плывут, столкнутся — и в  разные стороны, и опять плывут, а там снова столкнутся с кем-нибудь на этот раз другим, — и дальше: и все плывут, плывут, и сталкиваются, сталкиваются, как головастики, — и так до волнореза».

Я не помню, что я видел во сне, но проснулся я оттого, что кто-то дотронулся до моего плеча. Я поднял голову, приподнялся на кровати и увидел наклонившееся надо мной вощеное лицо Антона Ивановича и потрескавшийся козырек его морской фуражки. Антон Иванович был одет в черный с прожелтью костюм, и воротничок его стираной рубашки был стянут черным жеваным галстуком.

— Вы еще спите? — полушепотом спросил он, и из-за его плеча выглянуло худое озабоченное лицо Ивана Ивановича. Чуть подальше стояла Клавдия Михайловна и уже совсем в дверях — Александра Константиновна в платье с бледненькими цветочками. За дверью теснились какие-то люди в рабочей одежде. Все были как будто чем-то встревожены.

Я с испугом посмотрел на них.

— Который час? — спросил я, чувствуя сильное сердцебиение.

— Двенадцать часов, ноль восемь минут, — ответил Антон Иванович (он всегда точен). — Сигареточкой не угостите?