На далекой заставе - страница 12
Григория начальник и прикомандировал к Трусу.
Целыми днями Марков возился с Трусом в самом отдаленном углу двора. Два месяца никто, кроме него, не подходил к собаке. А через два месяца Трус так привязался к Григорию, что все убедились в правоте начальника. Трус не отходил от Григория ни на шаг, не сводил с него глаз.
Трус по-прежнему оставался боязливым. Однако Григория он уже не боялся. Григорий никогда не повышал голоса, никогда не сердился на своего пса.
Начальник питомника был очень доволен.
Вскоре Марков получил звание проводника розыскной собаки и уехал с Трусом на пограничную заставу.
На заставе к Трусу относились с пренебрежением, не верили в его возможности и только удивлялись его привязанности к Григорию.
Но вскоре все поняли, что представлял собою Трус. Вот как это произошло.
Григорий обходил участок, и Трус был с ним. Леса Трус тоже боялся. Хрустнет где-нибудь ветка, или птица вспорхнет в кустах — Трус вздрагивает и прижимается к земле. А Григорий всегда его ласково уговаривал, тихо шептал ему что-то, и страх проходил у Труса. Он выпрямлялся и шел опять рядом с Григорием, не сводя с него глаз.
Была осень, лес был оранжевый, красный, желтый. Темная зелень хвои казалась черной на фоне яркого костра осенних листьев.
Все было спокойно и тихо в лесу. Вдруг Трус забеспокоился, заволновался, почуяв какой-то запах. Хвост собаки напряженно вытянулся, уши прижались к затылку, глаза сощурились внимательно и настороженно.
Григорий скомандовал Трусу искать. Недолго Трус покрутился на месте, потом нашел след и повел к границе. Григорий побежал за собакой, с трудом продираясь через густой кустарник. Но вот кустарник кончился, и показалась лужайка. Пограничная проволока пересекала ее посредине. По лужайке к границе быстро бежал человек.
Григорий был крепкий парень. Он догнал человека, и оба покатились в траву, сцепившись руками. Трус в это время бегал вокруг и визжал от ужаса, словно понимая, что человек этот враг и что он бьет Григория. Но Трус не решался вмешаться. Он поджимал хвост, дрожал всем телом и визжал.
Недолго боролся Григорий с нарушителем и уже почти одержал победу, но тут раздался выстрел. Трус в страхе откатился в сторону, остановился саженях в трех и, дрожа, обернулся к борющимся. Григорий лежал неподвижно на траве, а нарушитель с револьвером в руке стоял над ним, тяжело дыша, и потирал левой рукой шею.
И тут произошло нечто невероятное: Трус ощерился, зарычал и лязгнул зубами. Он бросился к нарушителю и прыгнул ему на грудь.
Правда, горла он не достал, — нарушитель держал руку на шее, и Трус вцепился в руку. Тогда нарушитель ударил собаку рукояткой револьвера по голове. Трус отлетел в сторону, но удержался на ногах и снова кинулся к врагу. Нарушитель выстрелил. Он попал в собаку, но не убил ее: пуля только оглушила Труса, содрав большой кусок кожи между ушами.
Трус упал. Кровь залила его морду.
Потом пес очнулся, облизал кровь, стекавшую по острой морде до носа, и встал на ноги. Григорий лежал неподвижно. Трус завыл над ним, по-волчьи задирая голову.
Дозорный пограничник услышал револьверные выстрелы в лесу и через некоторое время дикий и тоскливый вой собаки.
Прибежав на лужайку, дозорный увидел раненого в траве проводника. Собаки нигде не было.
Подоспела помощь. Григория отнесли на заставу и привели в сознание.
А Трус так и исчез. Когда он понял, что его проводник не просыпается, не встает, ярость, видно, снова овладела им. Он дрожал всем телом, но теперь уже не от страха, а от злобы.
След нарушителя был свежий, и Трус, нагнув голову, рыча и фыркая, перепрыгнул через изгородь на ту сторону границы. След привел его в деревню, к дому, возле которого стоял чужой солдат с винтовкой. Трус подбежал к двери, но солдат отпихнул его ударом ноги в живот. Трус снова пошел к двери. Солдат второй раз ударил его ногой и громко выругался. Тогда дверь открылась, и на крыльцо вышел молодой офицер.
Трус, опустив голову, стоял посреди дороги. С его головы капала кровь. Коричневые капельки серыми точками расползались в пыли.
Офицер подошел к Трусу и внимательно оглядел его. Потом он погладил собаку по спине. Трус боязливо косился на офицера. Рука офицера была одета в мягкую перчатку. Офицер взял собаку за ошейник и повел за собой. Трус не сопротивлялся, только хвост поджал и приложил уши. Он снова начал бояться, и, когда солдат шумно распахнул дверь перед ним и офицером, Трус вздрогнул и прижался к земле. Офицер опять погладил его и сказал что-то ласковое. Но Трус не понял странных слов.