На фронте затишье - страница 24

— Получил в интендантстве.

— А ты, — повернулся ко мне капитан, — во что нас одеваешь? Командир эскадрона ходит у тебя в сермяге. — Похоже, он сердился.

Гимнастерка капитана просолела между лопатками, рукава замаслились, погоны смялись, и потускневшие звездочки были едва заметны.

— Для окопов сойдет, — сказал я. — И срок носки у вас еще не вышел.

— У тебя срок носки, когда заплаты некуда сажать.

Он сел, пригласив жестом и лейтенанта.

— Служили в казачьих войсках?

— Так точно.

— Командовали?

— Был адъютантом командующего корпусом.

Капитан кивнул, как будто ожидал именно этот ответ.

— Проштрафились?

— Никак нет.

— Добровольно пошли в боевой эскадрон? — капитан даже не скрыл удивления.

— Так точно. Прошу посмотреть бумаги,

Капитан развернул документы, хмурясь, стал читать их. Седов тоже с любопытством наблюдал за лейтенантом.

— Строгонек, рассказывают, генерал-то. Поблажек никому, говорят, не дает.

— Генерал справедливый человек.

Сидел Пухов прямо, тоже как-то по-уставному, положив руки на колени. Взгляд у него был неробкий, независимый. Капитан дочитал до конца последнюю бумагу, сложил ее.

— Очень рад, — сказал он. — Примете взвод. Должен сказать, командовать взводом — дело не праздничное. Взводный — тот же солдат, только ему тяжелее вдвое. Знаете это?

— Догадывался. Нам говорили об этом в училище. Разве вам легче?

— Чуть-чуть. Я ведь иногда могу в землянке около печки пересидеть. У вас с командующим в помещении было паровое отопление?

— Нет. Когда принимать взвод?

— Сегодня. Сейчас. Отдыха после дороги, к сожалению, дать не могу. Есть вопросы ко мне?

— Одна просьба. Я получил назначение. Разрешите по доброй офицерской традиции открыть бутылку вина.

— Вина? — удивился капитан.

Мы с Седовым рассмеялись.

— Ну, Семеныч, одно твое желание сбывается, — сказал Седов. — А семги у вас нет?

— Семги нет. Есть банка крабов.

Капитан твердо сказал:

— Замечательно. Шампанское?

— Так точно.

— Старшина, бокалы!

— Есть бокалы!

Я поставил на столик четыре гильзы из-под снарядов.

Пухов откупорил бутылку, пробка ударилась в потолок, закрутилась на столике. Когда бутылка привычно и ловко была разлита, капитан поднял свою гильзу с шапкой пены.

— Предупреждаю: плохо будете воевать, спуску не дам. Служба командира взвода — тяжелая работа. Запомните, теперь вы не адъютант, а Ванька-взводный, который за все в ответе. Выпьем за скромные звездочки и один просвет!

Мы молча выпили. Пухов налил еще раз, поднялся:

— За нашу маленькую семью, — сказал он. — О Ваньке-взводном, капитан, я тоже знал. За Ваньку-взводного, который за все в ответе.

Не так уж и прост был этот паренек. Капитан понял это, хмурился.

— Идемте. Представлю вас взводу.

Мы остались с Седовым одни. Он покашливал басом, прикрывая рот большой ладонью. Этот бас и тяжелые руки не шли к его маленькому росту и узким ребячьим плечам.

— Аккуратный паренек, — сказал он. — Бойкий.

Мне тоже Пухов понравился. Умеет сказать. Повадка офицерская, красивая. Ну, что ж, нашего полку прибыло. Второму взводу всегда не везло: не держались там командиры. Только примет новый офицер взвод, глядишь, через неделю в госпитале или похоронную пишешь. Тянули взвод больше мы с сержантом Полищуком, помкомвзвода.

В оконце потемнело: пошел снег. Зима была нынче снежная, но я успел обуть и одеть эскадрон. Все казаки — в валенках, обморожения — редкий случай, разве уж кто уснет не просушась.

— Японцы союзников наших бьют, — сказал Седов. — Развоевались народы. Все делать научились, а жить без войны не умеем. Я, Андрей, когда уходил, оставил жену на последнем месяце. В прошлом декабре сын родился. У нас с женой двенадцать лет детей не было, в самое хорошее время не было, а в войну, возьми ты, родился. Одно страшно — убьют, а я его, сына-то, не увижу.

Вот и замполита разбередил тихий сегодняшний денек. Про дом Седов рассказывал не часто. Он был токарь на заводе, офицерское звание ему присвоили без училища, а офицерского в нем ничего не было.

Вернулся капитан, отряхнул облепленный снегом полушубок, повесил. Смеркалось. Ординарец принес ужин.

— Что же не пригласил обедать Пухова? — спросил Седов.