На Лунных островах - страница 38

, избравших эту бухту для ловли рыбы. Они появлялись из воды одна за другой с правильными интервалами и вскоре образовали вокруг нас тридцатиметровую дугу. Когда гринды приблизились к берегу, перед ними начали отчаянно метаться преследуемые рыбы. В течение нескольких секунд поверхность моря волновалась от скачков крупных млекопитающих, а у пляжа вода так и кишела извивающимися и сверкающими блестящей, как серебро, чешуей рыбами. Затем волнение улеглось и воцарилась тишина. С «Марсуина» донесся обычный призыв, и мы возвратились на борт.

После длившегося довольно долго каботажного плавания настал наконец день, когда нам пришлось выйти в открытое море, чтобы взять курс на Коморские острова. Вопреки заранее намеченному плану капитан решил удалиться от побережья Африки прямо из бухты Микиндани, где мы стояли в тот вечер. Поэтому в полночь судно подняло якорь, заработали машины. Все мы собрались на носу и с удовольствием глядели на светящуюся пену у бортов корабля, разрезавшего море: наконец-то «Марсуин» взял курс на Коморский архипелаг.

Первый день прошел благополучно, и мы смогли забросить планктонные сетки и полюбоваться на играющих дельфинов, на акул, изредка появлявшихся вблизи корабля. Прилипала по имени «Катерина» получила, как обычно, свою порцию объедков, и мы не раз видели, как она плавает под ватерлинией, греясь на солнышке.

Я прошу у читателя прощения за то, что столь неожиданно представил ему существо, которое сопровождало нас в течение почти всего путешествия. Всякий раз, подымаясь на борт шхуны, мы встречались с Катериной и так привыкли к ее обществу, словно находились в нем вечно. Нас познакомил с ней Макен, когда мы впервые появились на «Марсуине». Он представил Катерину в качестве подводного члена экипажа, оберегавшего киль шхуны от скал и других неприятностей и довольствовавшегося пищевыми отбросами. Катерина была крупной рыбой-прилипалой длиной немногим менее метра, с белыми полосками по бокам. Она принадлежала к тем рыбам, которые слишком ленивы для того, чтобы путешествовать собственными средствами, и совершают это за счет других. Прилипалы с помощью подушечки на голове присасываются к туловищу акул, скатов, черепах и, волочась за ними, путешествуют из одного конца океана в другой без особой затраты энергии[19].

Катерина выбрала в качестве средства передвижения «Марсуин» и быстро познакомилась с новыми пассажирами, севшими на Занзибаре и не гнушавшимися спускаться к ней в воду. И всякий раз, как мы погружались, чтобы произвести исследования или подводные киносъемки, Катерина подплывала ближе и, внимательно осмотрев странный белый предмет, возвращалась к своему любимому килю. Несколько раз она даже сопровождала нас во время таких прогулок, особенно когда мы брали с собой подводные ружья, которые ассоциировались в ее сознании с обильной пищей для нас и для нее.

Но из-за Катерины мы отвлеклись от рассказа о тех четырех днях, которые потребовались, чтобы добраться до порта Морони на острове Гранд-Комор. Как я уже говорил, первые двенадцать часов прошли чудесно, но уже к вечеру грозный закат нанес удар нашему оптимизму. В ту же ночь, учитывая длительность предстоящего плавания, мы распределили вахты у руля, и каждый из нас, прислушиваясь к нарастающему реву ветра и моря, мог убедиться в том, что погода меняется. Когда на следующее утро я поднимался на палубу, брызги воды ударили мне в лицо, как только я высунул голову из люка, и я узнал о состоянии моря, еще не успев взглянуть на него. Юго-восточный муссон обрушивался на «Марсуин», вздымая огромные волны, и, так как он дул нам навстречу, мы продвигались черепашьим шагом.

— Здоровый штормяга! — крикнул я Карло с видом старого морского волка и тотчас же нырнул в центральный люк, отдавив ноги Станису.

— Еще бы, — согласился Карло, показываясь там, где только что был я, — а тут еще дождь!

Станис, пытавшийся закрепить у стен трюма ящики и холодильник, устало взглянул на меня и осведомился, не желаю ли я ему помочь. Мы вместе укрепили веревки, совершив процедуру, повторявшуюся еще десять раз в течение рейса. Море и ветер одновременно усилили натиск, и «Марсуин» начал корчиться (это единственный глагол, точно передающий движение судна) на хребтах волн. Палуба была совершенно затоплена, а бушприт зарывался в наиболее высоких волнах. Вода проникала сквозь неплотно задраенные люки, и приходилось мириться с тем, что нас мочило как на палубе, так и под ней. Среди всего этого хаоса мы продолжали нести вахты у руля и у холодильника, который, хотя и был закреплен канатами, переворачивался то на один бок, то на другой. В таких условиях невозможно было готовить пищу, и мы попытались закусить чем-нибудь холодным. Я говорю «попытались», потому что хотя мы и обладали крепкими желудками, но все же не могли подавить легкой тошноты.