На перекрестке цивилизаций - страница 15

II не мог себе представить, чтобы всю эту массу товаров мог поглотить внутренний рынок Сирии. Сомнения мои, впрочем, оказались верными. Значительная доля продукции текстильной промышленности идет на экспорт.

II уверенно продвигался вперед и не заметил, как гофрированные небеса уступили место настоящим. На их голубом фоне плыли высокие, как фабричные трубы, минареты. Но не они поразили меня, а группа потемневших от времени высоких колонн. Они легко несли высоко над толпой остатки искусно орнаментированного капителя. Похоже было, что время здесь дало осечку. Сооружения эти не походили ни на музейные экспонаты, ни на развалины. Они естественно вписывались в пейзаж. Они служили опорами для торговых палаток, столбами для расклейки афиш… Забегая вперед, скажу, что после развалин Пальмиры и театра в Буере эти римские руины, расположенные в самом центре дамасского базара, произвели на меня, пожалуй, самое сильное впечатление из всего виденного в античной Сирии.

С небольшой площади открывался вид на высокую каменную стену. Рядом с пробитыми в ней воротами виднелась мраморная дощечка с надписью: «Мечеть Омейядов, построена халифом Аль Валидом. 705 год Р. X.».

Значит, я стоял перед главным входом в самую знаменитую на всем Арабском Востоке мечеть. Через раскрытые ворота хорошо просматривался ее большой двор, портики, фонтаны, мозаика. Я знал, что приду к этому месту еще много раз, чтобы наслаждаться тем, что дают все выдающиеся произведения искусства.

Взглянув на план города, я понял, что нахожусь на главной артерии дамасского базара, на так называемом Хамиди суке, и уже уверенно поплыл по волнам галдящего, имеющего свои подводные течения потока.

Надрывались, стараясь перекричать друг друга, бродячие продавцы чулок, белья, полотенец и всякой другой всячины. Их вопли смешивались со сложными ритмами, издаваемыми особыми музыкальными инструментами — кус, представляющими собой нечто вроде барабанов (большую глиняную крынку с натянутой на горлышко шкурой). Многочисленные поклонники куса охотно испытывали представленные образцы, соревнуясь в виртуозности исполнения. В импровизированный концерт барабанной музыки вплеталась несложная, но звучная мелодия мизлора (он напоминал пастушью дудку), извлекаемая продавцом этого товара. Из дверей бесчисленных лавок то и дело слышалось почтительное: «Алло, мусье!»

Давка не освобождала, однако, от необходимости все время смотреть под ноги, чтобы, не дай бог, наступить на товары, расставленные предприимчивыми торговцами прямо на мостовой. Одновременно надо было объяснять жестами, что ты не нуждаешься ни в гребенках, ни в сладостях, ни в других ценностях, которые тебе норовили сунуть в руки или в карман маленькие, несовершеннолетние продавцы — дети рынка. Чем ближе подходил я к выходу, тем труднее было пробиваться. Но как ни странно, плотность толпы не препятствовала проезду мотоциклов и моторизованных колясок. Рев сирен, трескотня моторов раскалывали ее. Люди автоматически и покорно уступали дорогу машинам, даже велосипедам, но не себе подобным. Всякие попытки ускорить продвижение разбивались о стену непонимания. Так или иначе через некоторое время я достиг уже знакомых окошечек меняльных касс. Высоко, под самой крышей, красовался рекламный плакат: «Тошиба». Путешествие по базару благополучно завершилось.

Чтобы не повторять дороги, я решил пройти к гостинице параллельной улицей. Огражденный цепями от проезжей части тротуар существовал, очевидно, не столько для прохожих, сколько для уличных торговцев. Одни из них разложили свои товары прямо на земле, другие на специальных тележках, смонтированных на велосипедных колесах. Каждый норовил занять побольше места, чтобы заставить проходящих обратить внимание именно на него. Торговали чем угодно: блюдцами, тарелками, зеркалами, ножами и тому подобными мелочами. Здесь же за особыми столиками сидели писцы, сочинители прошений, заявлений, жалоб… Целая живая галерея людских портретов. Люди сидели в самых разнообразных костюмах — от классической черной пары до классических рубищ. Сидели в самых разнообразных позах — кто на кресле, кто на корточках. Сидели и торговали, торговали, торговали…