На пути к звездам - страница 17

Из машины послышались молодые голоса, открылась дверь.

— Что вы говорите!.. А мы так далеко ехали! Может быть, примет?

— Откуда вы? — спросил прохожий.

— Комсомольцы. Из Москвы.

— Ну, поедемте! Провожу вас. Я тут живу по соседству, и мы с Циолковским знакомы. Зайду, походатайствую за. вас.

Зафырчал мотор, машина медленно тронулась и поехала вслед за любезным калужанином. У дома Циолковского она остановилась.

Провожатый позвонил. Дверь открыла дочь Циолковского Любовь Константиновна.

— Вы?! Что так поздно? Папа не может никого принять, он, правда, не лежит, но чувствует себя неважно.

Однако когда ей объяснили, в чем дело, она согласилась пустить соседа к отцу.

— Пойдите, скажите ему сами. Пусть он и решает, как быть с приезжими.

Константин Эдуардович полулежал в кресле. Он был бледен, давно мучившая болезнь напоминала о себе частым недомоганием. Самое разумное было бы отложить встречу с приезжими до следующего дня. Но, узнав, что это комсомольцы из Москвы, Циолковский оживился и забеспокоился:

— Отложить?! Что вы! Скажите, чтобы шли сюда сейчас же! Ведь это же наша лучшая молодежь! Люба, зови их!

Через несколько минут юные гости заполнили кабинет ученого. У них были усталые, но радостные лица. Они осторожно рассаживались на стульях, принесенных из других комнат, и оглядывались по сторонам, изучая обстановку.

Потом руководитель делегации объяснил, что они приехали по поручению Центрального Комитета комсомола и редакции «Комсомольской правды», они хотят познакомиться с ученым и его работой и узнать, чем они могут быть полезны, чтобы продвинуть его идеи.

От этих слов Константин Эдуардович разволновался.

Вот она, смена! Друзья! Молодые, энергичные! Если бы он встретил такой интерес и поддержку в молодости! Но в то мрачное время над ним только смеялись. А теперь едут издалека, предлагают содействие!.. «Дорогие вы мои!»

Циолковский засуетился. Его обычно спокойные и целеустремленные движения стали беспорядочными, голос прерывался. Но скоро он овладел собой и, как всегда, с увлечением стал рассказывать о своей работе.

Ребята слушали, затаив дыхание. Перед ними открывался удивительный мир. В их стране, которая переживала еще много трудностей, они встретились с человеком, который мечтал об умопомрачительных скоростях и межпланетных путешествиях. И не только мечтал, но и дал этим мечтам научное обоснование, и теперь дело только за их воплощением. Но когда?

И, естественно, ребята задали ученому этот вопрос.

Ответ превзошел их ожидания:

— Я сорок лет работал над реактивным двигателем и думал, что прогулка на Марс и другие планеты будет еще не скоро, лишь через много сотен лет. Но сроки меняются, сейчас техника развивается быстро. И когда я вспоминаю, какой была Россия в дни моей юности, и сравниваю ее с тем, что уже есть сейчас, то признаю, что мечты человечества о межпланетных далях осуществятся раньше, чем я думал. Теперь я верю, что многие из вас будут свидетелями первого заатмосферного путешествия.

Среди ребят прошло движение, они переглянулись, заулыбались. Так хотелось верить, что сбудется то, о чем говорил сейчас этот чудесный старик.

А Циолковский говорил дальше:

— И на вас, комсомол, я возлагаю большие надежды. Ваше поколение будет осуществлять мои мечты. Но только учиться нужно вам очень много! Без знаний вы ничего не дадите Родине. А у нас и так еще бывает, что ребята чуть ли не десятилетнего возраста жалуются мне в письмах, что их-де изобретения и мысли не осуществляются. Как же люди-то нашего поколения терпели многие десятки лет и едва-едва кое-чего достигли? Мысли и мечты должны созреть. Идите на детские технические станции, в кружки авиамоделистов, читайте, изучайте ремесло. Да, да! И ремесло тоже! Наука не терпит белоручек. И эти руки если и добились кое-чего, то только потому, что не гнушались никакой черновой работы.

И ученый протянул молодежи свои большие руки, руки рабочего, ученого и творца.

Комсомольцы слушали, и им хотелось скорее взяться за дело — учиться, работать, приближать будущее, ведь оно в их руках.

Родные Циолковского уже несколько раз заглядывали в комнату, беспокоясь о том, что беседа затянулась и Константин Эдуардович очень утомится. Но он выглядел помолодевшим и все говорил и говорил.