На распутье - страница 4

— А с чего бы мне унывать?

— Да этот вчерашний суд… Даже вспоминать мучительно. Но теперь, к счастью, все позади.

— Тебя ведь это дело никак не коснулось.

Он смеется.

— Да, но зато моего директора…

В его тоне можно уловить насмешку, тонкую иронию и вместе с тем дружеское участие.

— Ты готов к совещанию? — спрашиваю я с плохо скрываемой неприязнью.

— Еще-е ка-а-ак! — неестественно растягивая слова, отвечает он. — Надеюсь, на сей раз мы благополучно выпутаемся! Главное, чтобы все пошло так, как говорил Ромхани после суда, в пивной. Пока все идет как по маслу. Первая удача — твое оправдание, вторая не замедлит прийти, если примем меры и сдвинем на заводе дело с мертвой точки. Яхтсмены в таких случаях говорят: стрелка на шкале Бофорта сдвинулась с нуля.

— Давно пора.

— Если бы не этот несчастный случай, мы бы уже давно устремились вперед на всех парусах с попутным ветром в четыре балла. Не так уж много, но все-таки кое-что. — Он умолкает. Тушит сигарету, кашляет. — Твои показания были вполне убедительны. Мы и об этом говорили. У всех одно мнение. Слава богу, и у судей тоже.

В дверь стучат и тут же открывают ее.

Входят сразу все: директора трех филиалов, главный бухгалтер, секретарь парткома и председатель завкома.

Рассаживаются за длинным столом; главный бухгалтер Енё Ромхани (рыжий, курчавый, с двойным подбородком) прежде, чем сесть, снимает с цветочной подставки у окна горшок с геранью и ставит перед собой. Справа от меня садится главный инженер Холба.

Я обвожу всех взглядом, стучу по графину.

— Дорогие товарищи… — начинаю я, держа в руках отчет на двадцати восьми страницах, подготовленный под руководством Холбы начальниками ведущих отделов. Отчет содержит уйму диаграмм, статистических выкладок, сравнительных данных, вариантов, предложений с обстоятельными мотивировками. Я не успел как следует изучить отчет, поскольку на меня свалилось судебное дело. Но надеялся, что остальные участники совещания подробно ознакомились с ним. Сам же я имел в виду восполнить пробел потом. Кстати, сегодня суббота, задержусь после работы и внимательно просмотрю отчет, а если понадобится, захвачу его домой.

Секретарь парткома Шандор Сюч поднимает руку, глядит на меня из-под густых бровей, просит слова.

Я утвердительно киваю.

Он неторопливо поднимается (будучи среднего роста, он весит сто восемь килограммов; у него нарушение функции желез внутренней секреции, его оперировали, но безрезультатно), наклоняет голову вперед и в наступившей тишине произносит басом:

— Предлагаю, товарищи, стоя почтить память товарища Пала Гергея минутой молчания. Он проработал на заводе тридцать лет, старейший участник рабочего движения, замечательный специалист и, по мнению всех, кто близко знал его, прекрасный человек.

Тишина.

Директор кёбаньского филиала Лайош Тот, который сидит напротив секретаря парткома и на которого Сюч смотрел во время короткой речи, встает первым. Следом за ним Холба, затем с трудом поднимается Ромхани и тотчас громко говорит главному инженеру:

— Товарищ Холба, тебе, с твоими ногами, можно бы и не вставать.

— Да полноте! — обижается главный инженер.

Все стоим.

Ромхани кладет перед собой часы, но, перехватив осуждающий взгляд Сюча, пристыженно прячет их в карман. Директор кишпештского филиала, инженер Чермак, наклоняется вперед, проводит рукой по листьям герани, затем нюхает пальцы.

В открытое окно кабинета врывается грохот электрички, резкий свисток и шум удаляющегося поезда. В короткую минуту тишины отчетливее слышен приглушенный гул завода. Перед моими глазами встает живой Пали Гергей, вижу, как он взбирается по трапу на кран, переставляет одну ногу, потом другую, поднимаясь все выше и выше, пока не исчезает в сплошном дыму.

Мне сообщили слишком поздно.

Правда, перед этим я предупредил секретаршу, чтобы во время моей беседы с начальником главного управления министерства она никого не пускала ко мне и ни с кем меня не соединяла по телефону.

Прибежал инженер сборочного цеха Бела Мезеи, но секретарша, выполняя мое распоряжение, задержала его в приемной. Авария случилась с большим мостовым краном, он остановился около средней электропечи, задымила распределительная коробка, очевидно, перегорел трансформатор, нужно было срочно заменить его. Электромонтер собирался было подняться на кран, но явившийся инженер по технике безопасности Дюла Перц, худой, упрямый молодой человек, категорически запретил ему делать это. Главный электрокабель проходил как раз над краном, в связи с чем создавалась опасность и требовалось выключить центральный рубильник. Без моего ведома Мезеи не решился на это, ибо в двух электропечах (из трех) неизбежно образовался бы спек, а это уже чрезвычайное происшествие, которое отразилось бы на всем производственном цикле завода.