На самолете в Восточной Арктике - страница 27

„Колыма“ останавливается среди льдов против Уэлена и я на маленькой байдарке подъезжаю к ее борту. Вверху, на мачте в „вороньем гнезде“ Д. Сергиевский, в своей коричневой шубе, высматривающий проход между льдами.

Радиостанция „Колымы“ в исправности, и я получаю Возможность переговорить с Н. Евгеновым, ведущим Колымскую эскадру. Оказывается, появление нашего самолета на Полярном побережьи весьма кстати уже несколько дней, как выяснилась необходимость послать самолет на помощь к острову Врангелю.

Чтобы читателю было понятно в чем дело, надо вернуться назад к истории советской колонии на острове.

В 1926 г., когда было решено освоить этот остров, первая группа колонистов была направлена на него под начальством Г. А. Ушакова (впоследствии начальника и исследователя Северной Земли). Партия эта прибыла на остров на пароходе „Ставрополь“ и пробыла до 1929 г., когда на ледорезе „Литке“ приехали новые колонисты. Эскимосы, привезенные в 1926 г. из бухты Провидения, найдя, что условия жизни на острове лучше, чем на материке, остались здесь на постоянное жительство. Из русских, прибывших в 1926 г., остались на второе трехлетие два промышленника, а остальные были сменены новыми.

 В 1931 г. предполагалось послать на о-в Врангеля шхуну „Чукотка“, специально построенную для полярных плаваний, и уже плававшую в этих водах. Но она была раздавлена льдами у берегов Сибири, не успев пройти к острову.

В 1932 г. с новым составом колонии, с запасом продовольствия и угля пошел к острову пароход „Совет“ под начальством известного полярника, капитана К. Дублицкого. Пароход этот не ледокольный, и совещания, которые состоялись в Владивостоке и Петропавловске весной, высказались против его посылки на остров Врангеля. Но отсутствие на Дальнем Востоке подходящих судов (кроме „Литке“, который был занят ответственной операцией по проводке судов к устью Колымы) заставило все же, в конце концов отправить на остров Врангеля „Совет“, хотя по мнению совещания: „При наличии тяжелого режима льдов судно не обеспечивает рейса“.

17 августа „Совет“ вошел во льды, и вот, по настоящий момент, не может пробиться к острову. Остров с юга огражден полосой сплоченных льдов в 25–30 миль шириной, медленно дрейфующей к юго-западу, и пароход, войдя в эти льды, также уносится к юго-западу, будучи не в силах раздвинуть их. Улучшения состояния льдов не предвидится, и поэтому начальник острова т. Минеев и Дублицкий уже 21 августа пришли к убеждению, что только на самолете можно завести на остров необходимые продукты и вывезти оттуда часть зимовщиков.

Легче всего могли бы достичь острова самолеты Колымской экспедиции — но оба они были слишком малы: один, двухместный поплавковый, вообще непригоден для дальних полетов в море, а другой, деревянная лодка типа „Савойя“, не поднимет достаточного количества груза и людей. Поэтому Минеев, Дублицкий и Евгенов решили обратиться в центр с просьбой о присылке большого самолета — выход теоретически мыслимый, но практически, в течение оставшегося короткого времени, совершенно невыполнимый. Перспективы для острова Врангеля были довольно неутешительны — колонистам очевидно приходилось оставаться на четвертый год, при этом — не имея достаточных запасов продовольствия, патронов и горючего.

Наше внезапное появление на полярном побережье сразу разрешило это безвыходное положение, и Евгенов с большой Настойчивостью начал просить нас совершить полет на остров, убеждая, что „только Дорнье-Валь может это сделать продуктивно“. Минеев и Дублицкий полагали, что самолет должен сделать несколько рейсов между „Советом“ и островом — Евгенов был осторожнее, предлагая сделать по-крайней мере один рейс с мыса Северного на остров.

Просьба о-ва Врангеля нас несколько смутила. Для исполнения прямых задач экспедиции—съемки и географического изучения Чукотского округа — нам необходимо было Остаться на материке. К тому-же мы уже очень запоздали и времени для нашей большой и ответственной работы оставалось очень мало. Кроме того, полет на остров и особенно перелет к пароходу, стоящему во льдах, являлся довольно рискованным: наши моторы имели в запасе всего 20 часов работы и их скоро нужно было менять. Могли ли мы, не имея прямых заданий от Арктического института и от владельца самолета, Комсеверпути, рисковать машиной и людьми? С другой стороны, действительно, только наш самолет мог помочь колонистам, и в случае нашего отказа они обрекались на новую зимовку.