На суше и на море 1983 - страница 20

Далеко брянский городок Стародуб от Бежецка, а похожи они. Тем же внешне неторопливым течением жизни и большой ежедневной работой. Путь туда — через леса, где высоченные сосны подпирают небо, где темные ельники дружна соседствуют с березовым светом, а то вдруг заспешит мелколесьем, кустарниками да болотами, а по взгоркам — деревни. Малый город Стародуб, а история богатейшая. Все было в его жизни, отсчет которой идет от XI века. И в Киевскую Русь входил, и сгорел дотла в годину татаро-монгольского нашествия, был в составе Великого княжества Литовского, а три века назад окончательно утвердился в правах российского города. Один из многих райцентров, глубинка Нечерноземья. А едут и едут сюда делегации — ученых, историков, журналистов. И многие «целевым» назначением — в совхоз «Красный Октябрь». Когда-то одна из первых сельскохозяйственных коммун страны, а ныне хозяйство высокой культуры земледелия, награжденное орденом Трудового Красного Знамени.

Первыми в области краснооктябрьцы осваивают и промышленные технологии, и передовой опыт. Зерна получают ежегодно по 27 центнеров с гектара, картофеля —230. И больше двадцати лет трудится в совхозе механизатор Николай Иванович Солодун. Еще мальчишкой пахал он в родном Степке на лошадях, семь классов образования имеет, а по опыту и знаниям — настоящий академик. За беззаветное служение земле-одарила его Родина самыми высокими наградами: Солодун — Герой Социалистического Труда, лауреат Государственной премии СССР.

Казалось бы, трудно кого удивить рекордами в таком крепком хозяйстве, как «Красный Октябрь». А Солодун- удивляет! Вот рядом лежат два поля. Одно солнце их греет, один дождь поливает. И техника одна людям помогает, и удобрение делят из одного мешка. А подошла осень — картошка уродилась разная. На целых десять центнеров щедрее гектар на том поле, где Солодун работал. Зерновые собрали — опять Солодун на первом месте. Сев по весне начали — Солодун раньше всех успел.

Выигрывает он совестью. Понятие, приобретающее в наш научно-технический век особую значимость. Ну хотя бы такой пример. Восемь лет службы отпущено инструкцией трактору — потом можно списывать. На практике зачастую до шести-семи дотянет, и на том спасибо. А у Солодуна десять лет служит и в отставку не собирается. Технику он хранит так же пристрастно и бережно, как трудовые награды. Или взять индустриальную технологию, великое подспорье земледельцу: освобождает от ручного труда. Казалось бы, все просто: выполни правила агротехники — и на поле ни шагу. Но разве и тут нет загадок? Выдалось влажное лето, и закручинился Николай Иванович. Заводские лапы тяжелые да крупные, влажную землю пластами ворочают, какой прок от них… Потерял покой. Но-таки придумал: приварил к лапам металлические прутья, и они теперь землю рыхлят аккуратно, мелко — дышит картошка? Дышит. И земля тоже. И Солодун радостный несколько дней — словно и ему самому стало легче дышать.

Кстати, любопытная перемена в современном крестьянине, которого порой упрекают: где, мол, мастеровитость дедов и прадедов, умельцев на все руки? Она, эта жилка мастерового, сохранилась и в наш век механизации. Техника еще не всегда совершенная, не всегда надежная, да и «ассортимент» ее оставляет желать лучшего — порой до чудес доходит изобретательность сельских механизаторов. Одна герметизация зерноуборочных комбайнов чего стоит!

Чтобы закупорить все щели, кто из дому тряпок притащит, кто иную хитрость придумает, а кто и так в поле выйдет. Называют комбайн красиво — степным кораблем. И вот, представьте, ушел корабль в плавание, а вслед капитану несется: местах в десяти будет протечка, пустяки! Там, в море, подлатаете! Такой, как Солодун, пока все не подготовит, в поле не выйдет. А другие? И между прочим, Солодуну перед жатвой совсем не помешал бы отдых — ему силы нужны для большой работы!

И вроде не к лицу хлеборобу ругать технику, свою помощницу, а коль ненадежная да неудобная? В кабине жарко, как в русской печке, очистителя пыли и в помине нет, а выхлопная труба прямо в ухо тарахтит. Тряска, пыль, грохот, духота — условия не райские.