На земле Волоцкой - страница 8
— А ты, браток, зубами, зубами, — учит его бодрствующий сосед. — Кусай зубами. Такая у нас с тобой теперь жизнь.
Через несколько дней на фронтовой санитарной машине из военного госпиталя Витюшку перевезли в Москву в больницу. И поместили в обширную палату, заставленную кроватями с безрукими, безногими, слепыми и полуслепыми такими же, как и он, мальчишками.
Весна уже была в полном разгаре, когда Витюшкин врач, заканчивая осмотр, сообщил:
— Ну-с, молодой человек, можно возвращаться и домой. Завтра и отправим.
Сперва обрадовался. Домой! Увидит своих. Так соскучился! А потом стало страшно. Он уже привык к больнице. Здесь за ним ухаживают. С ложечки поят, кормят… Ночь спал плохо, бредил.
Утром после завтрака нянечка помогла собраться.
— Нужно бы еще полечиться, — беспокоилась она, — да больница переполнена. Много вас, несчастненьких, привозят, девать некуда. Ну ничего, дома окрепнешь.
Снова на фронтовой санитарной машине Витюшку отправили домой. Пока ехали по Москве, с любопытством следил в окошко. Перегороженные стальными «ежами» улицы, мешки с песком и на перекрестках различные укрепления… Долго смотреть в окошко трудно — глаз начинал слезиться.
Возле машины собрался народ, когда санитар, осторожно поддерживая за плечи, вывел Витюшку из машины. И по узкой тропке пошли они к уцелевшему от пожара амбару.
— Привезли, — слышал он голоса. — Живой…
Выбежали навстречу мать, брат Алешка. Приняли у санитара, повели. Спотыкаясь, Витюшка шел, что-то отвечал матери. Лицо у матери в слезах. На плечах знакомый, когда-то прожженный Виктором платок. Курносый Алеша с обильно высыпавшими веснушками на уже загорелых щеках глядит так, словно впервые видит брата.
Костлявый, сутулый, коротко остриженный, опустив вниз пухлые от бинтов руки, Витюшка, согнувшись, сидел у бревенчатой стены обжитого амбара, а рядом толпились родные, соседи, ребята…
— Какой же ты, внучок, желтый, калеченый вернулся, — причитала бабушка, обнимая, — где же твои рученьки?
Витюшка молчал. Лучше бы он остался там, в Москве… лучше бы умер.
А деревенская ребятня долго еще бесцельно топталась около безучастно сидевшего парнишки. Глазели, шептались, а Витюшке хотелось спрятаться, остаться одному, на душе было невыносимо тяжко…
К вечеру схлынул народ, остались только свои. Но легче не стало. Начали Витюшку кормить с ложечки, сперва мать, затем бабушка. В больнице Витюшка как-то меньше ощущал свою беспомощность.
— Эх, горе мое горькое, — шепчет мать, и рука с ложкой у нее дрожит.
Потом его раздели, укрыли, поправили подушку. И теперь будет всегда так…
Ночью проснулся на деревянном топчане, прикрытый сшитым из разных лоскутков одеялом. Рядом на полу на тюфяке сладко посапывает Алешка. За порогом полураскрывшейся двери шевелятся кусты, с речки доносятся голоса лягушек… Попытался захлопнуть дверь. Ничего не получилось. С трудом лег, на культи опираться еще не мог. Одеяло пытался натянуть ногами. Тоже ничего не вышло. Плакал до тех пор, пока снова не уснул, свернувшись калачиком.
В последующие дни в амбар зачастили соседи. Каждый по деревенской привычке считал своим долгом побывать, навестить.
Особенно долго пробыла со стариками в амбаре ровесница и родственница бабушки Марфа Алексеева.
Перекрестилась на угол, откуда строго смотрел со старой закопченной иконы, которую бабушка успела вытащить из горевшего дома, Николай-угодник.
— Вот вашему болящему, — поставила перед Витюшкой на табуретку кружку с медом со своей уцелевшей от пожара пасеки. По военным временам мед неоценимый подарок. — Поправляйся…
— Спасибо! — пробормотал Витюшка и снова уставился в окно.
— Ну как ваш мальчонок-то? — Бабушка Марфа говорила, будто Витюшки и вовсе не было в амбаре.
— Одни култышки остались, — вздохнула бабушка.
— Как же он теперь будет жить-то?
— Да уж известно — счастье его обойдет…
— Не поправился еще. Рано определять-то, — сердито отозвался дед.
Не любил он такие пустые бабьи разговоры.
— Может, кто в подпаски возьмет, — обнадежила гостья.
Витюшка, стиснув зубы, слушал. «В подпаски…» Раньше он мечтал, что станет учителем. И обязательно историком, как Дим Димыч. Он будет также учить ребят.