Нацболы и скины - страница 10

Лишь через десять долгих минут Гунн позволил черноте отдохнуть. После этой экзекуции можно было не сомневаться, что по крайней мере эти беспокойные хачи теперь займутся спортивной ходьбой по лестницам надолго.

Глава 7. Burn, nigger-house, burn!

Следующей «станцией» в «правом забеге», посвящённом празднованию очередной годовщины со дня рождения дорогого товарища Гитлера, стало сожжение общежития афро-россиян. По традиции принято считать, что в Москве налицо две главные проблемы — это чурки и пробки. Однако на взгляд скинов, заботящихся о будущем белых детей, не стоило игнорировать и такую важную угрозу, как африканская.

Около двух часов ночи объединённая бригада право-леворадикального толка подходила к африканскому общежитию; молодые глаза, опьянённые жаждой насилия, пылали огнём и стремлением поджигать и разжигать. Гунн вполне к месту процитировал фразу из песни «Коррозии Металла»: «нигер, жареный в духовке, очень вкусен с чесноком!».

Общага макак располагалась тогда в неприметном здании в одном из переулков на севере столицы. Подойдя, парни с девушкой заняли позиции под окнами среди кустов сирени. Сразу достали «коктейли Молотова», запас которых уже успели пополнить, а также бензин, топор и мачете. С помощью топора и мачете они хотели не зарубить десять негритят, а всего лишь заготовить дров.

И работа закипела. Общий труд если не освобождает, то точно уж роднит людские души. Тем более когда этот труд осуществляется не ради денег, а ради служения идее, ради приближения общей цели, ради власти, на благо родного края наконец.

Протеза вызвалась сооружать костры; Псих с Серёжей помогали ей. Остальные — кто аккуратно клал в ряд «коктейли», время метать которые вот-вот должно было подойти, а кто рубил сучья и стволы, раскладывая их у стен общежития. Настроение было прекрасным, и когда на шум из здания выглядывали заспанные чёрные как сажа рожи, их загоняли обратно пинками без злобы. Окна первого этажа были зарешёчены, а на главном входе встречали мощные удары распоясавшихся молодых людей, так что спастись жертвы нацистов могли только через верхние этажи или чёрный ход. Но даже последним никто не успел воспользоваться, поскольку Бульдозер с парой нацболов подогнали к двери две помойки и, повалив их набок, создали серьёзную преграду для тех, кто пожелал бы уйти из осаждённой общаги по-африкански.

Вскоре зажглись костры, в окна полетели «коктейли Молотова», а изнутри здания послышались характерные звуки женского и детского плача. На бензин братва денег не пожалела — взяли самый дорогой. Немудрено, что на отъебись построенное за гроши безрукими голодными гастарбайтерами общежитие чернокожих вскоре было охвачено огнём, и из него стали выпрыгивать, распахивая окна второго этажа, испуганные до усёру нигеры, словно черти из адского пламени. Всех их встречала ударами рук, ног, ножей, кастетов, арматур, топоров, ломов, телескопички и бейсбольной биты радостная сплочённая бригада молодых убийц и поджигателей, инквизиторов ультра-правой веры и цитрусового социализма.

Темнорожие гости, не успевая и подумать о какой-либо самообороне, падали, подкошенные гневом коренных москвичей, будто великаны под Мьёльниром в умелых руках вышедшего пощеголять на кроссфит-пати Тора. Так, впрочем, продолжалось недолго: при взгляде на всё возраставшую кучу мёртвых и покалеченных тел даже в обезьяних мозгах начал происходить процесс осознания того факта, что уютное общежитие настиг настоящий погром. Следствием указанного осознания стало то, что в крови потомком рабов всплыло на поверхность чувство, некогда позволявшее их предкам более-менее успешно пытаться противостоять небольшим отрядам ку-клукс-клановцев: негры похватали табуретки, стулья, кухонные ножи, утюги, клюки, зонты и огнетушители и, издавая боевые кличи, впитанные с материнским молоком и переданные в генах с отцовской спермой, стали пытаться прорвать кольцо арийского оцепления на главном входе. Однако нападавшие были готовы к такому повороту событий: они охотно давали особенно боевым нигерам, движимым дарвиновской борьбой за существование, выходить из здания, чтобы тут же позволять арийскому гневу настигать и сокрушать оппонентов.