Начало - страница 10

— Вот что, дорогой Валентин, — вступает в беседу отец. — Я не любитель дипломатии и скажу обо всем прямо, — за столом все затихают и почтительно поворачиваются к отцу. К тому времени он не только снял пиджак, но и успел избавиться от мешающего, норовящего попасть в тарелку, галстука. — Как видишь, мы люди простые, рабочие, без чрезмерных претензий. И Верочка наша не из числа ученых. Закончила десятилетку.

— Папа, ну зачем ты! — вспыхивает Верочка.

— Ничего, так надо, — отец твердо и строго глядит на Игонина. — Да, она не слишком образована. Но она девушка добрая, скромная… без всяких там выкрутасов. И, наконец, не избалованная, по хозяйству все умеет делать — шьет, вяжет, вышивает. Как жена — украсит любой дом и мужу никогда в тягость не будет…

Игонин слушает отца с проникновенной внимательностью. В нем все внимание, одно только внимание: и глаза за поблескивающими стеклами очков, и гладко, ровно причесанные волосы, и застывшие в неподвижности выжидающие руки.

— Что касается приданого, — продолжает отец, — то здесь мы не поскупимся — живем в достатке, что скрывать. Верочка у нас единственная. И ни она, ни жених на нас в обиде не останутся.

— Папа, ты меня как товар на рынке оцениваешь! — не выдерживает Верочка.

— А что здесь такого? — спокойно отзывается отец. — Девица на выданье и есть товар, если до сути докопаться… в переносном смысле, разумеется. И нечего напрасное кривление разводить, за возвышенные слова прятаться. Правда не должна себя бояться.

Игонин смущенно улыбается.

— Ценю вашу прямоту, — говорит он, обращаясь к отцу и слегка картавя. — И понимаю вас. Так же прямо отвечу вам… Верочка нравится мне… больше чем нравится. У меня самые серьезные намерения… Конечно, если вы не против.

— Вот и хорошо, когда все ясно и понятно, — говорит отец. — Об остальном побеседуем после. Думаю, не последний раз видимся.

— Да, да… конечно, — подхватывает слова отца Игонин. Он растроган. Сияет стеклами очков. Старается глядеть на всех сразу и улыбаться всем сразу, чтобы, не дай бог, не позабыть на мгновение о ком-нибудь и не обидеть, не унизить его этим своим пусть даже нечаянным невниманием.

После ухода Игонина мы остаемся некоторое время все вместе в столовой. Все, кроме Верочки, которая вышла за ворота проводить своего жениха.

В комнате тихо, уютно. Желтая тарелка люстры под потолком до краев наполнена золотистым электрическим светом. Поблескивает полированными боками сервант. Старинные, в деревянном потемневшем футляре часы на стене, старательно двигая круглым бронзовым маятником, аккуратно отмечают мерным постукиванием маленькие одинаковые секунды уходящего времени.

— Не понял я его до конца, — говорит отец, имея в виду Игонина. — Какой-то он неопределенный. Весь как в тумане, не разглядишь в подробностях. Плохого не скажешь, но и слишком хорошее говорить опасаешься.

— А мне он нравится, — замечает мать. — Ласковый, умный.

— Ну, об уме мы пока помолчим, — останавливает ее отец. — А что касается ласковости, то ласка на словах недорого стоит. Может, парень он и в самом деле неплохой, кто знает… но уж больно покладист, податлив. Такие или изрядные хитрецы, или только вторым голосом могут петь, да и то при соответствующем разрешении… Как думаешь, Агриппина?

Тетя Груня упорно занимает позицию выжидания. Она вообще не любит спешить с высказываниями о малознакомых людях.

— Торопишься, слишком торопишься, — говорит она отцу. — Надо оглядеться… время есть. Человек не игрушка — всего сразу не общупаешь. Он каждый день по-разному дышит. Да и к Верочке не мешало бы прислушаться. Ей с ним жить, а не нам.

— Верочка Верочкой, а нам свое представление о человеке сделать надо, — горячится отец.

— А если любит она? Жить без него не может? — не поддается тетя Груня. — Что ей тогда до твоего представления?

— Любить никто не запрещает. Люби на здоровье. А вот чтобы ошибки в жизни не получилось — наша забота.

В столовую возвращается Верочка. Оглядывает нас сияющими синими глазами, пытается угадать, что мы говорили, что решали без нее.

— Валентин в восторге от всех вас, — восклицает она. — Говорит, какие прекрасные люди! Простые, мудрые, сердечные.