Начало осени - страница 29

Они встречались уже около года, пожалуй, когда Кольку схватил первый запой. В конце марта — теплого, слякотного, гнилого. Хотел остановиться — куда, не отпускает! Десять суток, день в день. Татьяна хваталась за голову, не понимая, что с ним происходит, а он прятался от нее. Ранним утром одиннадцатого дня Колька вышел на улицу. Все казалось прекрасным — и легкий заморозок, и ясное небо, и гаснущие звезды на нем. Встречные представлялись ему очень симпатичными и добрыми, особенно женщины. Запой кончился, он вернулся к ним, к людям.

Татьяна испугалась, да и он тоже. Таню ждало распределение, через полгода у нее кончался срок интернатуры в детской поликлинике. Раздумывали, что делать: ему ли переходить на заочное отделение и ехать вместе с ней, или Татьяне искать возможность остаться в городе.

А тут еще запой… Таня до этого к его выпивкам серьезно не относилась, но тогда запсиховала, устроила скандал, кричала, что ей не нужен алкоголик, — кстати, она первая назвала его алкоголиком, — ей нужен человек, на которого можно было бы опереться! После плакала, он ее успокаивал, просил прощения, клялся бросить пить. И бросил, два месяца в рот не брал.

Понемногу все утряслось. Он учился, она работала, дня не могли прожить друг без друга. В конце концов решили: Таня поедет по распределению, если ее там что-то не устроит — работа или жилье, вернется к Николаю. Ну а если все будет хорошо, тогда он переберется к ней. Ее мама соглашалась на это, его — тоже. Отцов же ни у Татьяны, ни у Кольки не было.

Кончилось лето. В августе Таня отдыхала в Карелии у родственников. Николай почувствовал свободу, разгулялся — и снова запой! На этот раз семнадцать дней. Й памяти остались лишь обрывки воспоминаний: чья-то квартира, они пьют вермут на кухне, и за стенкой ревут двое малышей, дети хозяина… Пивнушка на рынке, соленая рыба и бутылка портвейна, которую он сталкивает на заплеванный асфальтовый пол… Драка на вокзале, потом примирение и опять краснуха. Полутемная хата, просто трущоба, и он с пожилой бабой на широкой кровати, заваленной каким-то тряпьем. Голая баба лезет к нему, а он хочет только спать, спать… За окном светает, он стоит на коленях перед матерью, выпрашивает у нее спрятанный одеколон… Незнакомый парень говорит: «Это средство для полировки зеркал, лучше водки. Тридцать копеек пузырек…» И опять краснуха, краснуха, краснуха… Водку он никогда не любил, хоть и говорят, что она полезней бормотухи.

Так он стал запойным.

К приезду Татьяны Колька остановился. Не усилием воли, нет, просто ослаб очень. С годами он убедился — никакими волевыми усилиями эту полосу не оборвать Набросает, бывало, в стакан с вином дохлых мух, таракана добавит, чтоб удержаться, стакан этот не выпивать. Да где уж: походит-походит вокруг стола, а потом — душа-то воет! — через тряпочку настойку эту процедит и высосет. Плачет, а пьет… Вот когда сам организм, вернее, то, что от него останется под обвислой, серой, вонючей кожей, откажется принимать спиртное, тогда — конец, остановка.

Татьяна по его заморенному, больному виду поняла все.

— Коля, как же это?.. Как мы с тобой будем жить? — спрашивала она в отчаянии.

— Да ладно, Танюшка. — Он любил ее так называть — Танюшка. — Ладно, не переживай, это ерунда, Не все же время я пью, вон сколько держался…

— Вот именно — держался! Значит, тебе нужно держаться, не просто жить, а удерживаться на краю пропасти, куда ты в любую минуту можешь сорваться. — Она заплакала.

— Какая пропасть? Танюша, милая, не расстраивайся. Погулял немножко… Ничего страшного не случилось…

— Немножко! Мне твоя мама рассказывала…

— Чего уж теперь… Все прошло. Скоро поедешь в Ершов, потом и я к тебе приеду… — Он хотел обнять ее, но Таня отстранилась:

— Не знаю… Не знаю, как у нас дальше сложится. Ты пойми, это самое страшное, если муж — пьяница. Не хочу…

— Таня, с тобой, ради тебя я все смогу. Ты же знаешь, как я тебя люблю. — Колька притянул ее к себе, но она отвела его руки.

В комнате было темно, они не зажигали света. Таня встала с дивана, подошла к окну:

— Я боюсь уезжать, боюсь оставить тебя одного. Твоя мама… Ей тяжело. Сделаем так: я поеду на работу, а как только получу жилье, какое-никакое, ты переберешься ко мне. Переводись на заочное — чем скорее, тем лучше… Оторвешься от своей компании. Мне Мишка этот давно не нравится.